К демократическому централизму

Наша рубрика «Учиться управлять государством», судя по аналитике сайта, оказалась в числе наиболее посещаемых читателями. И это не случайно. Дело в том, что проблематика государственного управления, которое сегодня во всем мире переживает острейший кризис, стала крайне актуальной и нуждающейся в теоретическом осмыслении и научно обоснованных ответах на вопросы о том, как выйти из этого кризиса и наладить, наконец, нормальное управление жизнью миллионов людей.

Эта проблема встала перед Украиной с первых дней ее независимости, о чем так или иначе шла речь во многих наших публикациях; однако, судя по всему, в обозримом будущем проблема организации государственного управления станет главной политической темой, и от ее решения будет зависеть само существование и будущее нашей страны.  

В этой рубрике уже поднимались некоторые вопросы, касающиеся теории управления (см.: «Учиться управлению = учиться побеждать»). В частности, в них говорилось о том, что есть «ум» и «душа» социального управления, и что отказ от демократии в пользу элитократии сопровождается «перекосом» управления в сторону элитарного властвования. Если при «нормальном» администрировании в основании его лежат право и законность, то на современном этапе развития указанный «перекос» в управлении становится, подобно крену судна в море при шторме, критическим, грозящим опрокинуть общественный «ковчег». Сегодня уже работают не право и его нормы в форме закона, а «правила» и «понятия», навязываемые населению господствующими группами общества.

Здесь имеет место нечто противоположное управлению, трактуемое как дезорганизация. Одной из форм последней стал так называемый «управляемый хаос», о котором также шла речь на сайте (См.: «“Управляемый хаос” - стратегия управления или явление абсурда?»).

Одним из фундаментальных выводов теории управления, на наш взгляд, есть тот вывод, что истинность управления заключена в моменте взаимного опосредствования двух его противоположных сторон, то есть, самоуправления и властвования (или администрирования). Этим моментом есть демократический централизм – основополагающий принцип социального управления, пронизывающий всё общество. 

В необходимом соотношении централизма и демократизма – ключ к эффективному управлению как обществом в целом, так и его институтами, включая государство, систему местного самоуправления, политические партии, все прочие общественные объединения и организации, производственные коллективы.

Точно определить, каким должно быть это необходимое их соотношение в каждом конкретном случае – задача непростая, требующая точного учета всех условий управления, начиная от специфики объекта и субъекта и заканчивая отдельными обстоятельствами, кажущимися на первый взгляд случайными и не имеющими влияния на управление, например, личностные качества отдельного человека, положение дел в других странах, организациях и т.п.

А главное, необходим правильный взгляд на перспективы общественного развития, исходя из которых выбирается определенная стратегия управления. Проще говоря, требуется перспективный ориентир управления. Ибо, как говорили древние, если капитан судна не знает, куда плыть, ни один ветер не будет ему попутным. Не имея ясного понятия о закономерностях общественного развития, его тенденциях, общественная власть будет наталкиваться на всё возрастающее сопротивление общественной среды.

Реализация власти через управление в этих условиях будет становиться всё более затрудненной, сбои в нем происходить всё чаще, что в итоге закончится дезорганизацией и потерей управления. Практика развития национальной государственности, к сожалению, всё четче подтверждает такой вывод. 

Избежать подобного негативного развития возможно только правильно осознав ситуацию и перейдя к научно обоснованному государственному управлению.   

* * *

В поисках истинного управления

О демократическом централизме, как важнейшем принципе управления обществом, не сложилось сколь-нибудь ясного понятия до сих пор. Между тем, уже в период формирования национальных государств, в эпоху Просвещения на рубеже ХVІІІ-ХІХ в.в. просветительская мысль, решая проблему управления обществом в условиях бурно развивающегося капитализма, подсознательно наткнулась на данный принцип, однако не смогла уразуметь, с чем имеет дело.

Установление разумных пределов участию граждан в общественной деятельности и социальных преобразованиях сопровождалось почти всеобщим желанием просветителей ограничить вмешательство государства в жизнь общества. Идея «общей воли» Ж.-Ж. Руссо, лежащей в основе власти, объективно служила обоснованию реформ просвещенного абсолютизма, укреплению государства. И эта же идея угрожала деятельности любого государства, ибо требовала соответствия форм, методов и целей правления «общей воле» граждан.

Характерная черта просветительской мысли – осознание неизбежности государственной власти и вместе с тем отчетливое разграничение, более того, даже противопоставление интересов нации и интересов государственной машины как таковой. Примечательны в этом смысле взгляды Вильгельма фон Гумбольдта, по мнению которого правительственный дух, «каким бы он ни был мудрым и благотворным», «создает однообразие и чуждый нации образ действий».

По его словам, «именно многообразие, возникающее из объединения многих, есть высшее благо, которое может дать общество; и это же многообразие постепенно утрачивается, если возрастает вмешательство государства». Слишком «пространная забота государства о гражданах» наносит огромный вред энергии и моральному характеру людей. «Тот, кем часто и упорно руководят, легко приходит к тому, что добровольно отказывается и от предоставленной ему доли самостоятельности, которой он располагает. Он считает себя свободным от забот, которые несут за него другие, и полагает, что достаточно ждать указаний и следовать им. Тем самым сдвигаются его представления о заслуге и вине. Идея первой его не захватывает, мучительное чувство второй овладевает им всё слабее и реже, поскольку он, ссылаясь на свое положение, с легкостью перекладывает свою вину на того, кто это положение создал.

Если же при этом оказывается еще, что намерения государства представляются ему не вполне чистыми, если он видит в них не только пользу для себя, но и какую-то побочную цель, то вред наносится не только силе, но и качеству моральной воли. Тогда он считает себя не только свободным от всех обязанностей, за исключением тех, которые государство прямо на него налагает, но и от всех попыток улучшить свое собственное положение; часто он даже боится этого, опасаясь, что тем самым государство обретет новую возможность извлечь для себя выгоду. Он старается в таких случаях всеми силами уклониться от государственных законов и чувствует себя в выигрыше, если ему это удается».

Гумбольдт давал также вполне актуальную даже сегодня характеристику бюрократической машины государства:

«Большинство этих людей имеют дело не с самими предметами, а только с их символами, формулами. Тем самым из сферы мышления устраняется множество, быть может, блестящих умов, а из сферы реального труда – множество рук, достойных более полезного применения. Больше того, и сами духовные силы этих людей ослабевают от этих отчасти пустых, отчасти односторонних занятий. Возникает новая служебная сфера и новая статья дохода – управление государственными делами, ставящая этих служителей государства в гораздо бóльшую зависимость от правящей верхушки, которая оплачивает их деятельность, чем от нации.

О печальных последствиях, вытекающих из этого, таких, как постоянное ожидание помощи от государства, недостаток самостоятельности, ложное тщеславие, бездеятельность и даже духовное убожество, самым неопровержимым образом свидетельствует опыт. Зло, из которого проистекает этот вред, в свою очередь его же и порождает. Люди, подобным образом управляющие делами государства, всё больше отвлекаются от предмета своей деятельности и начинают заниматься только формой, внося в нее бесконечные поправки, иногда, быть может, и существенные, но мало связанные с самим предметом и потому часто приносящие ему вред. Это ведет к возникновению новых форм, к новому разбуханию аппарата, а часто и к введению новых ограничительных мер, а они естественным образом вновь ведут к росту числа государственных служащих.

Поэтому-то в большинстве государств от десятилетия к десятилетию персонал государственных служащих увеличивается, государственные учреждения расширяются, а свобода подданных всё более ограничивается. При таком характере управления всё действительно зависит от самого пристального надзора, от самого строгого и честного выполнения своих функций, так как возможностей для проявления небрежности более чем достаточно. Именно поэтому не без основания стараются пропустить все дела через возможно большее число рук, чтобы устранить саму возможность ошибок или преднамеренного сокрытия подлинного положения дел.

Однако в результате этого деятельность людей становится почти полностью механической, а люди превращаются в машины; подлинное умение и добропорядочность исчезают вместе с исчезновением доверия. И наконец, поскольку занятия, о которых здесь идет речь, обретают большую важность и последовательности ради действительно должны ее обретать, понимание того, что важно и что неважно, что почетно и что презренно, в чем состоит главная и в чем – второстепенная цель, вообще сдвигается». (Гумбольдт Вильгельм фон. Язык и философия культуры. – М., 1985. – С. 45-46). 

+ + +  

Характеристика автором образа действий даже «мудрого и благотворного правительственного духа» как чуждого нации указывает на то, что он исходит из односторонне-метафизического противоставления государственного аппарата общественной необходимости. Для него общество и государство представляют две внешних друг другу самостоятельных сущности, первая из которых дает «многообразие, возникающее из объединения многих», как «высшее благо», в то время как вторая сущность, в лице государства, это благо отрицает, когда вмешивается в дела общества своей «слишком пространной заботой о гражданах», тем самым нанося «энергии и моральному характеру людей огромный вред».

Отсюда прямые дорожки ведут, с одной стороны, к анархизму, с другой – к авторитаризму и тоталитаризму.

Анархизм – политическая философия, которая рассматривает правящие классы, государство и власть в целом как нежелательные, ненужные и вредные элементы общества. Сторонники анархизма выступают за безгосударственное общество, основанное на неиерархических и добровольных ассоциациях. Вместе с тем, в анархизме есть разные течения, которые значительно различаются: от крайнего индивидуализма до крайнего коллективизма, индивидуалистического анархизма и социального анархизма, и, даже, зеленого и пост-левого анархизма. Анархическая экономика и философия права с левацких позиций отражают антиавторитарные, антигосударственные и либертарные интерпретации разных леворадикальных и либеральных идеологий.  

Тоталитаризм в политологии трактуют как форму отношения общества и власти, при которой политическая власть стремится к полному (тотальному) контролю государства над всеми аспектами человеческой жизни. Проявления оппозиции в любой форме пресекаются или подавляются государством, в том числе силой оружия. Власть на всех уровнях формируется закрыто, как правило одним человеком или узкой группой лиц из правящего слоя. Такой политический режим иногда бывает связан со стремлением построить утопическое государство «всеобщего благоденствия».

В отличие от этого, авторитаризм обычно призван решать определенные текущие задачи, предназначен для быстрой мобилизации государства и общества с конкретными целями.

Очевидно, что ни анархизм, ни авторитаризм с тоталитаризмом не были до сих пор на практике и не могут в принципе составлять истинных взглядов на основной принцип управления обществом; ибо все они являются односторонне фиксируемым искажением этой самой истины, представляющей вообще нечто от них отличное, своего рода неуловимую «золотую середину» в этом «бермудском треугольнике» из анархизма, авторитаризма и тоталитаризма. Каждая из сторон «треугольника» какой-то своей частью отражает эту «золотую середину», однако отражает в искаженном (как в кривом зеркале) виде, а потому дает далекое от истины отражение.

+ + +   

Практический опыт управления обществом в ХХ веке в условиях разных общественно-политических систем – капиталистической и социалистической – в плане использования различных методов управления обществом предоставляет, пожалуй, самый богатый материал для его осмысления. В этот период примеров всевозможных модификаций и форм реализации в управлении общественными процессами демократии, авторитаризма, тоталитаризма и даже анархии оказалось предостаточно для того, чтобы анализировать и даже научно обобщать результаты аналитики. 

При этом даже поверхностный взгляд указывает на то, что мало есть таких стран, в которых на протяжении последнего столетия характер управления ими не изменялся то в сторону демократии, то авторитаризма или тоталитаризма, и даже анархии.  

Но и среди множества различных моделей практики управления разными обществами мы не найдем истинной реализации демократического централизма. В капиталистическом мире действительной демократии не может быть в силу природы самого общества, а потому в осуществлении указанного принципа всегда присутствует больший или меньший перекос, перегиб в направлении централизма. Вполне убедительными примерами такого перегиба могут служить фашистские и нацистские режимы в Европе перед второй мировой войной. 

Общая тенденция указанного перегиба трансформировалась и воплотилась сегодня в идее так называемого "мирового правительства", а также в отрицающей национальные государства практике глобализации в мировом сообществе. 

Что касается обществ социалистического типа, то и в них – в силу внешних и внутренних условий развития – в прошлом веке демократические методы часто должны были уступать место авторитарным и тоталитарным методам. И здесь шел поиск истинного управления, но удовлетворительный ответ чаще всего не находился.

Почему? – Очевидно, потому же, почему невозможно зафиксировать закон стоимости посредством устойчивой средней цены в колебаниях товарных цен, которые определяет еще и закон конкуренции, а тот, в свою очередь, подчинен основному закону капитализма. Этими же законами в той или иной степени – разной в различных социальных системах – диктуется деятельность и в других, помимо экономики, областях жизни, в том числе и государственное управление, которое "виляет" либо в одну, либо в другую сторону.  

В различных исторических условиях то одни, то другие факторы выходят на первый план, вынуждая публичную власть приспосабливать управление людьми то к демократическим, то к авторитарным и т.д. методам; поэтому установить постоянную фиксированную модель в реализации демократического централизма (как и на рынке постоянную цену товара) однажды и навсегда невозможно. 

Ибо, демократический централизм – это принцип диалектический, а диалектика не терпит застывших неизменных предметов. Тем не менее, государственные управители, не приобретая нужных навыков диалектического мышления, в большинстве своем так и остаются без должного представления об истинном управлении, приведя в итоге мир к общему кризису управления. 

 Продолжение следует