Компромисс, его смысл и бессмысленность

1. Все мы в жизни часто сталкиваемся с ситуациями, в которых перед нами возникает проблема компромисса. Как правило, компромисс связывают с конфликтом двух сторон, трактуя его как способ разрешения этого конфликта. Однако нередки такие случаи, когда словом «компромисс» называют вещи, не относящиеся к способам разрешения конфликта.   

В словарной литературе компромисс (лат. compromissum) – означает разрешение конфликтной ситуации путём взаимных уступок, а также  уступку ради достижения какой-либо цели, вопреки своим желаниям. Компроми́сс – это решение конфликта по взаимному добровольному соглашению с обоюдным отказом от части предъявленных требований. Партнёры по переговорам меняют своё мнение и принимают новое общее мнение. Цель компромисса – это общий результат, которым они удовлетворены. Компромисс — это способ уравновесить конфликтующие интересы (управление инакомыслием). Он основан на уважении к противоположным позициям и является частью сущности демократии.

Как видим, понятие компромисса связано прежде всего с общественным отношением. Но компромиссный подход применяется также при решении ряда технических задач. – Компромисс времени и памяти (англ. Space-time trade-off, «выбор оптимального соотношения „место-время“», или, иначе, time-memory trade-off, «выбор оптимального соотношения „время-память“») – компромиссный подход к решению ряда задач в информатике, при котором используется обратное соотношение требуемого объёма памяти и скорости выполнения программы: время вычислений может быть увеличено за счёт уменьшения используемой памяти или, наоборот, снижено за счёт увеличения объёма используемой памяти.

Синонимами к слову компромисс называют: договорённость, договор, соглашение, конвенцию, условие, уговор, сделку, контракт, согласие, братание, примирение, мировую, взаимные уступки, компромиссное решение, и др.

Быть может, вследствие такого синонимического многообразия называют компромиссом нередко то, что им по сути не является, что должно быть отнесено к другим понятиям, а не к понятию «компромисс». Ибо множество договоренностей, сделок, договоров, контрактов, конвенций, уговоров и т.д. не сопровождаются взаимными уступками с добровольным взаимным отказом от части первоначальных требований. Эти договоры, сделки, конвенции и т.д. могут быть как актом завершения конфликта, так и вообще к конфликту не иметь никакого отношения, являясь формой позитивного взаимодействия.

Поэтому необходимо вначале определиться с понятием компромисса.

+ + +

2. Итак, изложенные выше значения слова «компромисс» указывают на то, что о компромиссе речь идет всегда в контексте какого-либо отношения двух сторон, содержащих разные характеристики, которые друг другу так или иначе противоречат и друг друга так или иначе взаимоисключают. В технике это пары определенных параметров, требующие нахождения их оптимального соотношения для достижения лучшего результата. Например, соотношение веса и скорости в конструкции летательных аппаратов, танков и т.п. Но об этом лучше знают «технари»...

Гуманитарии компромисс также рассматривают в контексте отношения двух сторон, но отношения общественного, в котором сталкиваются субъекты разных не совпадающих друг с другом, взаимоисключающих интересов. 

Именно об этих отношениях будет дальше идти речь.   

В ситуации несовпадающих интересов возможны два таких варианта: первый вариант предполагает, что несовпадающие интересы сторон отношения не являются абсолютно противоположными, они могут быть каким-то образом примирены. При втором варианте соотносящиеся интересы противоположны, взаимно исключают друг друга и примирение их объективно невозможно.

В основании обоих вариантов лежит противоречие: но в первом случае это противоречие неантагонистическое, во втором – антагонистическое.

Здесь важно отметить, что интерес как таковой есть вещь объективная, то есть не зависимая от сознания и воли субъектов отношения. (О понятии интереса см. "Правова реформа: загальне поняття, проблеми здійснення в Україні". – с.53-57). Осознание интереса субъектом отражается категорией «заинтересованность». Изменить интерес по желанию субъекта невозможно, но перейти от одной заинтересованности к другой – это вполне в его возможностях.

Поэтому компромисс достигается не путем коррекции интересов двух сторон отношения, а путем перехода субъектов интересов к иной заинтересованности каждого в рамках общего для них интереса в реализации данного отношения. А уже этот переход целиком зависит от желания, сознания и воли каждой стороны. И именно здесь совершается компромисс, то есть взаимная уступка обеих сторон – как отказ каждого от одной заинтересованности в пользу другой заинтересованности.

Простой пример: продавец и покупатель на рынке договариваются о купле-продаже, скажем, мешка картофеля. Интерес продавца состоит в том, чтобы возместить затраты в сумме 20 у.е. + 2 у.е. «навара» за хлопоты (итого 22 у.е., что равно среднерыночной цене). Но продавец заинтересован получить больший «навар», и продает свой товар по 25 у.е. за мешок бульбы. Со своей стороны, интерес покупателя определяется минимальной ценой картофеля на рынке, иначе он вообще останется без продукта. Но по минимальной цене 20 у.е. продают товар худшего качества, чем нужно ему, а потому его заинтересованность состоит в том, что он готов приобрести мешок подходящего ему картофеля, скажем за 21 у.е. 

В результате торга наши продавец и покупатель приходят к компромиссу, отказываясь каждый от своей первоначальной заинтересованности: продавец от получения 25 у.е., а покупатель – от уплаты всего 21 у.е., сойдясь на цене 23 у.е. То есть каждый отступил на 2 у.е. от своей заинтересованности. Продавец в итоге возместил затраты и получил 3 у.е. прибыли «за хлопоты» (а хотел получить 25 у.е); а покупатель уплатил всего 23 у.е. за мешок нужного ему продукта вместо 25 у.е., требуемых продавцом, хотя и на 2 у.е. больше, чем ему хотелось. При этом общее для них отношение купли-продажи реализовано - благодаря компромиссу. 

+ + +

3. Таким образом, всякий компромисс возникает и реализуется на почве противоречия, имеющегося между сторонами отношения, и необходимости разрешения существующего противоречия. Это значит, что компромисс, как способ разрешения противоречия, зависит от характера противоречия, без понимания которого нельзя определить, способен ли компромисс разрешить возникшее противоречие между сторонами отношения.

Дело в том, что в философии различаются противоречия логические и противоречия диалектические. Если первыми занимается формальная логика, то вторыми – диалектическая. Формально-логический закон противоречия запрещает совмещение в суждениях о предмете, взятом в одном и том же отношении и в одно и то же время, противоречащих друг другу признаков. Нельзя одновременно приписывать предмету какой-либо признак и отрицать его, нельзя высказывать два суждения о чем-либо, из которых одно утверждает нечто, а другое то же самое отрицает. Два таких суждения не могут быть истинными, соединение противоречащих суждений невозможно.

Без соблюдения данного закона логики последовательное, непротиворечивое мышление невозможно.

Однако вещам и явлениям объективного мира присущи внутренние противоречия, и лишь отражение в мышлении этих внутренних противоречий является условием познания истины данных вещей и явлений. И нет иного способа выразить в суждении диалектическое понятие, не прибегая к его противоположности, содержащейся в нем самом. Невозможно судить о бесконечности, не прибегая к помощи ее противоположности – конечности, невозможно судить о целом без его противоположности – понятия о частях, из которых оно состоит. Это не внешние, а внутренне связанные противоречия, такое отношение между различными сторонами вещи, при котором они одновременно взаимно обусловливают и отрицают друг друга. Если бы не было этого внутреннего противоречия в бесконечном, в целом, то, по мысли Энгельса, не было бы и самой бесконечности, как и не было бы целого.

Однако из признания диалектических противоречий не следует неизбежность логических противоречий, поскольку они существуют независимо от нашей воли, от нас зависит только научное исследование вопроса о том, как в суждениях выражаются эти противоречия.

Так, между капитализмом и демократией существует противоречие. Демократическая республика, по ленинскому замечанию, противоречит «логически» капитализму, ибо «официально» приравнивает богатого и бедного. Это есть противоречие между экономическим строем и политической надстройкой. С империализмом у республики то же противоречие, углубленное или усугубленное тем, что смена свободной конкуренции монополией еще более «затрудняет» осуществление всяких политических свобод. Но значит ли это, что капитализм и демократия, как ни противоречат они друг другу, не могут совмещаться и не совмещаются? Буржуазия осуществляет свою власть в демократических республиках путем подкупа должностных лиц и союза правительства с биржей. То же самое происходит и при империализме. Империализм еще больше противоречит демократии, он есть усиление реакции по всем линиям, в том числе и по политической линии.

Но данные противоположности в жизни совмещаются, переплетаются, образуя сложную, полную диалектических противоречий картину. Хотя империализм превращает демократию в иллюзию, он в то же время порождает демократические стремления в массах, создает демократические учреждения, обостряет антагонизм между отрицающим демократию империализмом и стремящимися к демократии массами. Свергнуть капитализм и империализм нельзя никакими, самыми «идеальными» демократическими реформами, а только лишь экономическим переворотом; но пролетариат, не воспитывающийся в борьбе за демократию, не способен совершить экономического переворота. Социализм ведет к отмиранию всякого государства, и значит, всякой демократии, но социализм не осуществим иначе как через диктатуру пролетариата, соединяющую насилие против буржуазии с полным развитием демократии. 

Формальная логика не может сама отразить общественные процессы и их противоречия.

Главная черта диалектики заключается в том, что она подчеркивает невозможность существования одной стороны противоречия без другой; она требует не упускать из виду связи, единства противоположностей в одном и том же явлении в одно и то же время и в одном и том же отношении. В этой диалектике - источник всякого развития.

Блестящим примером учета этой главной черты диалектики служит высказанное Марксом в «Капитале» суждение о том, что вещи становятся товарами лишь в силу того, что они одновременно и предметы потребления и носители стоимости. Потребительная стоимость и стоимость – это такие противоположности, которые так же не могут существовать друг без друга в товаре, как «хорошая» сторона буржуазно-демократической республики без «плохой». Именно в двойственности товара и труда, создающего товары, истоки противоречий капиталистического способа производства.

На это могут возразить, что Маркс рассматривал потребительную стоимость и стоимость как противоположности в разных отношениях: товар выступает как потребительная стоимость по отношению к покупателю, потребителю, а как носитель стоимости – по отношению к товаровладельцу. Разумеется, покупателя интересует потребительная стоимость товара, а продавца – стоимость товара. Но и для каждой из сторон эта противоречивая природа товара не исчезает.

Так, если бы по отношению к потребителю товар выступал только как потребительная стоимость, то при капиталистическом производстве не стояла бы проблема реализации произведенных товаров. Потребители покупали бы столько товаров, сколько им необходимо для жизни. Однако и по отношению к потребителю товар выступает со своей противоречивой душой, так как за оболочкой потребительной стоимости скрывается его стоимость, которая требует от потребителя соответствующей уплаты. Если у потребителя нет средств приобрести товар, то он легко убеждается, что для него товар не только потребительная стоимость, но и стоимость, и что без уплаты стоимости товара он не составит для него и потребительной стоимости.        

Что до капиталиста, продающего товар, то для него товар также не только стоимость. Поскольку стоимость не существует вне потребительной стоимости, товаропроизводитель вынужден считаться с тем, что его стоимость должна быть реализована как потребительная стоимость во избежание кризиса перепроизводства. Отсюда такая забота капиталиста о сбыте товаров (Розенталь М.М. Принципы диалектической логики. М.: Соцэкгиз. – 1960. – с. 308-334). Современное засилье рекламы всех видов является наглядным подтверждением сказанному. 

Вот, оказывается, какие противоречия стоят за компромиссом продавца и покупателя мешка картошки на рынке…

+ + +

4. Наличие у слова «компромисс» множества синонимов, как было замечено, говорит о том, что понятие компромисса не вполне определено, поэтому компромиссом называют нередко то, что им по существу не является. По этому поводу есть такой анекдот.

Беседуют два приятеля:

- Ну, как у тебя дела на работе?

- Да вот поставил начальнику ультиматум: если не повысит мне зарплату, то я уволюсь.

– И чем всё закончилось?

 – Закончилось компромиссом: он не повышает мне зарплату, а я не увольняюсь.

Вроде бы ситуация напоминает компромисс: и две стороны отношения, и конфликт их интересов, и разрешение проблемной ситуации. Но вот способ разрешения проблемы совсем не компромиссный. Почему? – Потому что вопрос решен не путем взаимной уступки, а путем одностороннего отказа от ультимативного требования. Фактически на деле здесь имеет место несостоявшийся ультиматум, в результате которого ничего в статус-кво сторон не изменилось. Это равнозначно тому, как если бы самой конфликтной ситуации не было.

Отсюда вывод: компромисс предполагает наличие реального конфликта интересов, который разрешается частичным отказом обеих сторон от своих требований, а не полным отказом обеих сторон либо одной стороны от своих требований. Еще в «Энциклопедическом словаре» Ф. Павленкова (1913 г.) компромисс определялся как «взаимная уступка в мнениях ради соглашения с противником».    

Следует сказать, что компромисс достигается только как двустороннее соглашение. Если в соглашении участвуют три и больше сторон, то это уже не компромисс, а консенсус (лат. сonsensus – согласие, единство). 

Консенсус является формой коллегиального принятия решений посредством общего согласия всех участников, принимающих решение. Термин «консенсус» выражает общность позиций (точек зрения) по тому или иному вопросу. Так, принцип консенсуса был положен в основу различных международных соглашений. Рузвельт, Черчилль и Сталин достигли в Ялте в 1945 году не компромисса, а консенсуса по тем вопросам, в которых они согласились. 

И в выше приведенном анекдоте ситуация ближе к понятию консенсуса (хотя и не представляет такового), чем к понятию компромисса, поскольку в данном случае работник больше заинтересован в сохранении должности (рабочего места), чем в повышении зарплаты (если встал выбор в пользу того или другого). Поэтому победила первая заинтересованность. А начальник просто заинтересован в сохранении работника. В результате совпадения этих заинтересованностей и отказа работника от второй заинтересованности (в повышении зарплаты) решает ситуацию общность этих заинтересованностей.

При компромиссе общей остается только формальная заинтересованность сторон в разрешении конфликта и устранении разногласия, которая и подвигает стороны к компромиссу.

+ + +  

5. Природа компромисса – как способа разрешения конфликта, в основе которого лежит противоречие, определяет рамки, сферы, границы, в которых компромисс имеет смысл или он не имеет смысла и попросту невозможен.

Шутники утверждают, что легче всего достичь компромисса с самим собой. Но что значит «пойти на компромисс», скажем, со своей совестью? – Это значит просто «выключить» совесть как нравственный регулятор поведения, как некоторого контролера, сдерживающего от недобросовестности. Можно, конечно, и с самим собой «договориться», к примеру, относительно выбора между диетой, предписанной врачом, и собственным аппетитом, умерив его на компромиссных началах между «надо» и «хочу». Что из этого получится? - Может быть, даже нечто лучшее, чем при выполнении медицинских рекомендаций...

Можно «договориться» с собой, скажем, относительно идеологической установки: вчера человек был правоверным монархистом или анархистом, а сегодня он, следуя моде или конъюнктуре, стал республиканцем, либералом или перешел на социалистические позиции. Есть ли здесь компромисс? – Нет, поскольку одна из двух идеологических позиций исключается в пользу другой, то есть отсутствует уступка с двух сторон.

А вот у эклектиков, которые валят в кучу и смешивают всё подряд, «примиряя» противоположности как бы с позиции компромисса между ними, по видимости вроде бы имеет место достижение компромисса, но по существу компромисса как такового не имеет места быть. Почему? – Во-первых, потому, что здесь отсутствуют две противостоящих силы, которые борются друг с другом и не могут победить в борьбе без уступки противнику, а есть «прыжки мысли» в голове эклектика от одной противоположности к другой. Во-вторых, здесь нет главного – результата, на который направлен всякий компромисс, а именно некоторой отличной от двух первоначальных третьей позиции, к которой пришли одновременно обе стороны вместе (К этому см. рубрику: «Учиться мыслить диалектически»).

Примером такого рода фальшивых «компромиссов» стала теория так называемой «конвергенции» и политическая практика «взаимообогащения» капитализма и социализма. В итоге социализм потерпел поражение, а капитализм на время утвердился в бывших социалистических странах (точнее сказать, строивших социализм странах). Политики этих стран отказались от научной теории, которая все должна подчинять поиску и достижению истины. А какая может быть истина при нарушении формально-логического закона непротиворечивости мышления, допущенного безграмотными политиками? Истина не признает компромиссов. Как учил К. Маркс, "истинным должен быть не только результат исследования, но и ведущий к нему путь". Постольку бессмысленными являются и идеологические компромиссы. 

Что же касается компромиссов в политике, то «это другое», они имеют место сплошь и рядом, однако не на идейной основе, а на организационной и политической платформах.  

+ + +

6. Рассуждая о компромиссе в разных сферах жизни, мы рано или поздно придем к вопросу о том, возможен ли компромисс в правовой сфере? И если да, то в каких случаях?

Надо сказать, что к проблеме так называемого «правового компромисса» в юридической литературе обращались немало авторов. В частности, не так давно к.ю.н. Parfenov A.V. опубликовал статью о понятии правового компромисса, в которой он рассматривает основные тенденции в области изучения правового компромисса, определяет основные признаки последнего и на их основе формулирует развернутое определение понятия «правовой компромисс».

Усложнение социальной жизни, дифференциация интересов людей и их столкновения ведут к росту числа различных конфликтных ситуаций, которые тормозят общественное развитие и требуют их разрешения. Исторический опыт в этом вопросе выработал концепцию компромисса, которая убеждает в том, что в ряде случаев взаимный отказ от конфронтации, корректировка собственной позиции субъектов может привести к достижению значимых целей каждой из сторон. Компромисс стал одной из наиболее удачных форм взаимодействия между людьми, ориентиром для выработки ими собственного варианта поведения.

Потенциал, скрытый в компромиссе, неоднократно привлекал внимание ученых-правоведов и юристов-практиков, которые пытались использовать его для повышения эффективности правового регулирования. Многочисленные дискуссии о его природе, месте в механизме правового регулирования, видах, пределах и прочем весьма характерны для современной юридической науки, что нашло отражение в ряде политико-правовых исследований.

Вместе с тем, отмечает автор, ученым-правоведам так и не удалось подготовить общепризнанную концепцию правового компромисса. Смысл, вкладываемый разными исследователями в понятие «правовой компромисс», может существенно отличаться, ибо он определяется кругом их собственных научных интересов, особенностями авторской позиции и иными факторами. В результате компромиссом в современной юриспруденции может обозначаться достаточно широкий круг самых разнообразных государственно-правовых феноменов. Анализ юридических исследований показывает, что современные трактовки правового компромисса условно можно разделить на две группы. Перваую характеризует ярко выраженный теоретический характер. Правовой компромисс здесь выступает как фундаментальная политико-правовая идея, оказывающая существенное влияние на развитие юридических учений и на формирование правовой идеологии.

Еще в XIX веке в отечественной юриспруденции была популярна идея, согласно которой законодательство – продукт компромисса между монархом и народными представителями, что разделяют и ряд современных правоведов. Так, В. Лапаева видит в компромиссе самое право, отмечая, что право есть всегда компромисс различных социальных сил, реализующих свое стремление к свободе и справедливости. К этому примыкает Н. Вопленко, выступающий за теоретическое обоснование права как средства и результата социального компромисса и полагающего, что компромисс в праве – это цивилизованная форма достижения согласия между различными политическими силами.

Ко второй группе автор относит подходы, которые ориентированы на практическое использование компромисса в юридической сфере. Здесь внимание сосредоточено на инструментальной стороне, поскольку правовому компромиссу отводится роль «техники решения конфликтных проблем». Исходя из потребностей юридической практики, его нередко отождествляют с процедурой или способом разрешения в уголовном судопроизводстве и т.д.

В современной юридической науке автор отмечает попытки проведения комплексного общетеоретического исследования правового компромисса, отправной точкой которых выступает определение понятия «компромисс». Под ним в большинстве случаев понимают «соглашение, достигнутое путем взаимных уступок». Несколько реже встречается трактовка компромисса как «стиля поведения в конфликтной ситуации, одного из основных способов разрешения конфликтов, означающего урегулирование разногласий на основе взаимных уступок, частичного удовлетворения интересов противостоящих сторон». Далее конструкция такого рода экстраполируется исследователями на правовой компромисс. В итоге он определяется, например, как «правовое соглашение двух или нескольких лиц (сторон) на определенное поведение в том или ином сомнительном или спорном случае, не поддающемся в данный момент окончательному разрешению в рамках юридического разрешения дела». Современной юриспруденции известны и более широкие трактовки правового компромисса. Он, в частности, может рассматриваться в качестве специфической организационно-правовой формы взаимодействия субъектов.

Получение компромиссом юридической окраски отдельными учеными-правоведами связывалось с процессом его институционализации, который, по их мнению, был призван обеспечить социальным явлениям правовую форму. В ходе институционализации, отмечает С. Бобровник, они, в том числе и компромисс, перерастают в правовые институты, что является завершающим этапом их юридизации. Подобный подход встречается в трудах и других ученых-правоведов, например, Х.Аликперова, обратившего внимание как на «институт компромисса», так и на механизм его реализации.

По мнению автора, подобные идеи заслуживают внимания. Вместе с тем, он полагает, что институционализация любого явления вряд ли возможна без точного и четкого видения его сущности и основных свойств. Обращение же к материалам, накопленным юридической наукой, свидетельствует о том, что, отражая отдельные характеристики правового компромисса, существующие концепции не могут претендовать на то, чтобы в требуемой мере отразить всю специфику и сложность данного явления. В этой связи есть все основания полагать, что целый ряд значимых аспектов проявления компромисса в правовой сфере продолжает оставаться вне поля зрения исследователей. В то же время без обращения к ним невозможно сформировать ясное понимание того, чем же является правовой компромисс.

+ + +

7. Итак, что же такое этот «правовой компромисс»? Конечно, это не «самое право», которым называют компромисс различных социальных сил, реализующих свое стремление к свободе и справедливости. Ибо непонятно, о каких «социальных силах» идет речь. Если это политические силы, то их компромисс не правовой, а политический. И даже если право рассматривать как «средство и результат социального компромисса», то здесь компромисс выступает в виде социального, а не правового компромисса.

Право как таковое в принципе не может быть компромиссом, поскольку оно санкционируется властным авторитетом (социумом, государством и т.д.), и это положительное право все субъекты правовых отношений признают в качестве права (официального, корпоративного и т.д.). Где же здесь взаимные уступки, которые являются существенным признаком всякого компромисса? Поэтому ни о какой теоретической трактовке «правового компромисса» как фундаментальной политико-правовой идее серьезно не может идти речь, а более приемлемым, на первый взгляд, кажется представление о «правовом компромиссе» в инструментальном аспекте, как о «технике решения конфликтных проблем» в правовых отношениях, способе или процедуре такого решения.  

Однако при более внимательном взгляде оказывается, что и здесь понятие «правовой компромисс», мягко говоря, «притянуто за уши». Поясним это на первых попавшихся нам примерах из области спортивного права.

Так, в связи с отменой футбольного матча отборочного цикла Евро-2024 между сборными Бельгии и Швеции после первого тайма, в котором зафиксирован ничейный счет 1:1, от сборной Бельгии поступило заявление о том, что она готова отказаться доиграть второй тайм матча (ввиду убийства двух шведских болельщиков в Брюсселе) из уважения к Швеции в этой сложной ситуации. В заявлении сказано, что хотя на чисто спортивном уровне счет 1:1 для сборной Бельгии не выгоден, но в определенный момент этика и мораль должны взять верх.

Имеет ли здесь место стремление к «правовому компромиссу», если в регламенте соревнований такой отказ не предусмотрен или предусмотрено в случае отказа одной из команд от продолжения матча засчитать ей техническое поражение со счетом 0:3? Пока решение компетентных спортивных органов по этому заявлению не принято, но предложение «компромисса» в данном случае с самого начала противоправно, и считать такое заявление предложением правового компромисса вряд ли станет всякий более-менее грамотный юрист.    

Второй пример. Недавно футбольный клуб «Маккаби Тель-Авив» в связи с известными событиями в Израиле попросил УЕФА перенести матч Лиги конференций против луганской «Зари» на другую дату. Последняя против этого возражает, предложив либо обменяться временем проведения домашнего и гостевого матчей (сыграть их в обратном порядке), либо сыграть домашний матч соперника в любой стране, которую изберут хозяева поля. Но израильский клуб настаивает на переносе поединка с 26 октября на ноябрь, с чем не согласна уже «Зоря», возражая против любого переноса установленной даты матча и заявив, что готова играть, придерживаясь регламентов и календаря соревнований УЕФА и внутреннего чемпионата Украины.

В этом случае компромисс был бы возможен при условии достижения согласия обеих сторон, однако в этом случае клуб «Заря» справедливо указал, что обязательное условие компромисса – это соблюдение всех регламентов и календаря соревнований.

Правда, чиновники УЕФА иногда обращаются с правом и спортивным законом «бескомпромиссно». Вот и в данном случае, они приняли решение о переносе матча с 25 октября на 26 ноября. Их мало волнует то, что в этот день луганский клуб должен играть матч чемпионата Украины с «Колосом». По-видимому, антиправовой «компромисс» (финансовый или другой) достигнут между сторонами, участвующими в решении вопроса, без участия «Зари»…

А вот в первом случае УЕФА только что принято решение зафиксировать результат прерванного после первого тайма матча между Бельгией и Швецией как окончательный ввиду "невозможности доиграть поединок на следующий день". Похоже, война в двух странах меньше склоняет чиновников УЕФА к поиску компромисса, чем шведско-бельгийская «невозможность» доиграть один тайм матча на следующий день. Сразу почему-то вспомнилась известная ситуация матча сборной Украины со Швейцарией в "ковидные" времена…

Иными словами, и в инструментальном плане «правовой компромисс» не есть компромисс в точном смысле слова, ибо не является согласованным решением самих сторон, а решение по конфликтной или нештатной ситуации принимает третья сторона в лице компетентных футбольных органов, да еще к тому же в рамках установленных правил либо их игнорируя. 

Если же при решении возникшего правового конфликта или нештатной ситуации правовая норма для разрешения вопроса отсутствует, в этом случае любой компромисс двух сторон будет неправовым по определению. 

+ + +

8. Итак, если самое право, как уже сказано, нет оснований считать компромиссом, а выше приведенные примеры «компромиссных» решений спортивных чиновников также не имеют отношения к компромиссу, то что же имеют ввиду авторы, рассуждающие о «правовом компромиссе»?

Так, в литературе встречается определение «правового компромисса» в качестве специфической «организационно-правовой формы взаимодействия субъектов», которое ничего конкретного не говорит о данном понятии.

Также правовым компромиссом кто-то называет «правовое соглашение двух или нескольких лиц (сторон) на определенное поведение в том или ином сомнительном или спорном случае, не поддающемся в данный момент окончательному разрешению в рамках юридического разрешения дела». Здесь сразу возникает несколько вопросов.

Во-первых, имеется ли в виду наличие конфликта сторон или также и бесконфликтная ситуация? Во-вторых, если речь идет о конфликте, носит ли он правовой характер, то есть подпадает ли его разрешение под юрисдикцию публично-властных органов? В-третьих, если правовой конфликт не может быть разрешен юридическими органами, то связана ли эта невозможность решения с отсутствием соответствующих правовых норм?

Если нет конфликта сторон, то нет речи и о компромиссе. Далее, если нет нарушения чьего-то права или обязанности, нет деликта, то конфликт не является правовым, а значит и его разрешение путем компромисса не будет иметь характера «правового компромисса», так как вся ситуация находится за пределами права. Наконец, при отсутствии правовых норм, определяющих способ и порядок разрешения правового конфликта, любое соглашение сторон о том, как решать и решать ли вообще этот конфликт, будет неправовым (но не обязательно противоправным нарушением). А в таком случае компромисс, достигнутый при решении данного конфликта, также нет оснований считать «правовым компромиссом».

Не случайно тот же А. Парфенов утверждает, что «целый ряд значимых аспектов проявления компромисса в правовой сфере продолжает оставаться вне поля зрения исследователей. В то же время без обращения к ним невозможно сформировать ясное понимание того, чем же является правовой компромисс».

Он рассматривает правовой компромисс «как одну из разновидностей компромисса», который «отличает тесная связь с правом». Далее оказывается, что автор считает «правовым компромиссом» в сфере правотворчества по сути дела политический компромисс относительно содержания законодательства, при этом подменяя термин «правовой компромисс» термином «компромисс в праве», полагая, видимо, что это одно и то же.

Уже упомянутая С. Бобровник рассматривает «правовой компромисс» в его связи с правовым конфликтом, трактуемым ею как состояние двусторонней связи субъектов, основанное на правовых противоречиях, характеризующихся нарушением или препятствием в реализации ими своих интересов и ставших причиной развития или кризиса общественных отношений.

По ее мнению, эта дефиниция позволяет отмежевать правовой конфликт от других конфликтов, так как он: выявляется в юридической сфере; влечет правовые последствия для участников общественных отношений; основан на непреодоленных противоречиях; является высшей фазой развития противоречий; предусматривает двустороннюю взаимосвязь между субъектами; вызывает нарушения или препятствия в реализации субъективного права; имеет деструктивний характер для правовой сферы; может стать причиной кризиса общественных отношений; имеет в определенной мере позитивное значение, поскольку «подталкивает» общественные отношения к развитию и совершенствованию.

Надо заметить, что все эти признаки присущи не только конфликтам в юридической сфере, разве что за исключением конфликтов, нарушающих права субъектов. Кроме того, характеристика противоречий здесь весьма далека от научного понятия диалектического противоречия.

Что касается определения категории «правовой компромисс», то оно выглядит так: правовой компромисс – это опосредствованное правовыми нормами ценностно-ориентированное средство упорядочения конфликта (в том числе и правового), которое основано на взаимоуступках участников общественных отношений, целью и результатом функционирования которого является состояние общественного согласия и закрепление демократических ценностей в обществе.

При этом в рамках действующего законодательства автор выделяет два подхода к пониманию правового компромисса. В узком значении правовой компромисс – это типизированная процедура достижения согласия. В рамках узкого понимания исследуют процессуально-правовые аспекты достижения согласования интересов участников правоотношений. В широком понимании компромисс есть правовая форма достигнутого согласия (согласованных воль) участников отношений.

Правовой компромисс является родовой юридической категорией, которая объединяет все правовые формы согласия. Правовой компромисс является основным условием правомерности достигнутых договоренностей. Правовой компромисс влечет юридические последствия, так как результатом согласования воль сторон есть возложение на них обязанностей относительно реализации взаимной воли. Более того, нарушение правового компромисса является основанием для юридической ответственности участников отношений.

Критерием истины, как известно, является практика. Предположим конкретную конфликтную ситуацию в правовой сфере. Например, студент не понравился профессору, и тот не допускает его к экзамену. Это правовой конфликт? – Да, все признаки «правового конфликта» здесь имеют место быть. Далее формулируются такие условия «компромисса»: студент дает профессору на выходной день ключи от своей квартиры для каких-то его личных целей, а профессор допускает его к экзамену. Каждый уступает в чем-то своем, чтобы в итоге конфликт был разрешен: студент временно оставляет квартиру в пользование профессору, а тот «достигает уступки» в части своей совести. Как будто все указанные в определении признаки «правового компромисса» имеются, однако назвать эту сделку «п р а в о в ы м компромиссом» не позволяет, как говорил Гегель, "образованное чувство языка".  

Фактически, авторы, определяющие понятие «правового компромисса», не в состоянии избавиться от понятия двусторонней сделки в гражданском праве, как правового отношения, основанного на соглашении сторон в рамках закона. И сколько бы ни рассуждали о «типизированной процедуре достижения согласия», этим сделка не превратится в компромисс, потому что компромисс входит в содержание сделки как момент ее формы. 

Когда же речь заходит об альтернативных процедурах урегулирования споров (вроде процедуры медиации), то согласие сторон на переход от одной процедуры к другой не есть компромисс, а есть всего лишь выбор сторонами по взаимному согласию иной процедуры решения конфликта в рамках закона. 

Необходимо понять, что сфера права, как нормативная сфера, требует от субъектов общественных отношений деяний только в границах их права и их обязанности. Всякое отступление от них является нарушением права. Поэтому недопустим в принципе компромисс, предполагающий действие сторон конфликта, отличное от их прав и обязанностей. А это значит, что способ разрешения конфликта уже определен третьим субъектом – законодателем, а стороны могут только выбрать то или иное «блюдо» из "нормативного меню", а не соображать свою компромиссную «кухню».  Их воля в данном случае определена законом. 

Постольку компромисс имеет такое же отношение к праву, как сочинители трудов о «правовом компромиссе» к зеркалу, в котором отражается их внешний облик. Если зеркало «прямое», в нем этот внешний облик (но не сочинители как таковые!) отражается относительно точно, узнаваемо; а вот в «кривом» зеркале иногда невозможно узнать себя хотя бы и внешне.

Так же обстоит дело с отношением права и компромисса. Право не содержит в себе компромисса никаким боком, оно является только «зеркалом», в котором отражаются так или иначе конфликты в обществе и способы их разрешения, в том числе различные компромиссы (бытовые, политические, управленческие и т.д.). Чем право «зеркальнее», адекватнее, тем точнее оно фиксирует правовые отношения по разрешению конфликтов. 

Компромисс нашел свое отражение в законе, и правовые деликты разрешаются не в порядке компромисса, а по закону. Подобно сказочному зеркальцу той принцессы, которая требовала от него ответа «кто на свете всех милее, и красивей и добрей», является выдумкой и категория «правового компромисса», поскольку компромисс в праве в принципе бессмыслен.