Словосочетание «глубинное государство» (англ. deep state) в последнее десятилетие упоминается в публикациях на общественно-политические и юридические темы так часто, что может сложиться представление, будто речь идет о чем-то очевидном и само собою разумеющемся (по крайней мере, для философов, политологов, социологов, государствоведов и т.д.). И только в некоторых случаях встречаются попытки порассуждать по поводу значения данного термина. А о научном понятии «глубинного государства» и говорить не приходится, его еще надо поискать…
Не предпринимая попытки здесь научно исследовать указанное понятие, попробуем хотя бы в первом приближении составить некоторое представление о том, что стоит за термином «глубинное государство» в рассуждениях разного рода экспертов, политиков, журналистов и проч.
_____
В первом приближении.
Если в термине «глубинное государство» брать в буквальном значении оба слова, то всё выглядит примерно так: глубинное государство – это нечто такое, что представляет «параллельную» официально существующему государству «более глубокую» структуру, отличную от этого «поверхностного» феномена, является неким «государством в государстве».
Далее оказывается, что в мире есть конкретный пример существования государства в государстве – Ватикан, как самое маленькое государство в мире, появившееся в 1929 году.
С того времени этот религиозный центр стал активным участником международных отношений. О том, что Ватикан должен быть независимым от Итальянского королевства, заговорили в 1870 году, сразу же после ликвидации Папского государства, существовавшего с VIII века. В нем есть Конституция и свое гражданство, право на международные договоры. Общая площадь государства 44 га, статус гражданина имеют около 900 человек. Охраняет Ватикан самая маленькая армия в мире, насчитывающая 110 солдат. Некоторые объекты принадлежащие Ватикану находятся в Риме. Здесь можно заключить брак в одной из церквей, но Ватикан единственное государство в мире с нулевой рождаемостью, которое живет за счет пожертвований.
Очевидно, что это особое государство, но не «глубинное» для Италии как государства; это лишь часть его территории, анклав, являющийся государством. Значит, под «глубинным государством» не имеется в виду такого рода государство в государстве, два параллельно существующих государства на одной территории.
Но о «параллельном государстве» говорится и в другом смысле.
Так, например, в Турции «глуби́нное госуда́рство» или «паралле́льное госуда́рство» (тур. Derin devlet) – это предполагаемая группа влиятельных антидемократических коалиций в турецкой политической системе, состоящая из высокопоставленных элементов разведывательных служб (отечественных и зарубежных), турецких военных, службы безопасности, судебной власти и мафии. Понятие «глубинное государство» аналогично понятию «государство в государстве».
Насилие и другие средства давления исторически были использованы в скрытой форме многими политическими и экономическими элитами для манипулирования и обеспечения удовлетворения, казалось бы, демократических, но в то же время специфических интересов в рамках политической ситуации. В приоритетах для приверженцев так называемого «глубинного государства» верность национализму, корпоративизму и государственным интересам.
Бывший президент Демирель утверждал, что перспективы и поведение элит (преимущественно военных), которые представляют собой «глубинное государство» и работают над сохранением национальных интересов, формируются укоренившейся верой, знакомой ещё с падения Османской империи, что страна «всегда на грани».
Левые рассматривают идеологию Derin devlet («глубинного государства») как ультранационалистическую, направленную против рабочих организаций; исламисты – как антиисламскую и светскую; этнические курды – как антикурдскую; а либерал-демократы – как антидемократическую и антилиберальную.
Как отметил бывший премьер-министр Бюлент Эджевит, многообразие мнений отражает разногласия о том, что представляет собой «глубинное государство». Одним из объяснений этого является то, что «глубинное государство» не является альянсом, но суммой нескольких групп, которые антагонистически работают за кулисами, каждая в погоне за собственными интересами.
Другое объяснение опровергает сужение «глубинного государства» до сети интересов и определяет его также, как тип господства, основанного на высших военных автономных уровнях, позволяющих аппарату безопасности нарушать формальные демократические институты (на переднем плане) за счёт использования особого рода деятельности неформальных институтов (в фоновом режиме), то есть угрозы путча, автократических клик, мафии, организованной преступности и коррупции.
Слухи о «глубинном государстве» распространились в Турции с употребления термина Эджевитом, премьер-министра в 1970-х годах, после его откровения о существовании турецкой ветви операции «Гладио», «Контргерилья».
[Операция «Гладио» – наименование тайной операции НАТО после Второй мировой войны по дискредитации и вытеснению коммунистов из властных структур в европейских странах. Одним из способов этого стало создание сети остающихся в тылу противника (англ. stay-behind) военизированных организаций, предназначенных для сопротивления в случае вторжения стран Варшавского договора в Италию и другие западноевропейские страны, и ведения диверсионно-партизанской войны.
В 1990 году Европарламент принял резолюцию о «Гладио», в которой признал, что спецслужбы ряда государств (или их сотрудники без ведома их руководства) были вовлечены в террористическую деятельность.
«Контргерилья» – турецкая часть аникоммунистической операции «Гладио», которая заключалась в формировании антикоммунистического подполья в Турции, исповедовавшего идеологию праворадикального национализма. Боевое крыло подполья основывалось на военизированных организациях, члены которых регулярно проходили специальную подготовку в военно-тренировочных лагерях под управлением инструкторов НАТО. Инициатива разработки турецкого направления в рамках антисоветской экспансии находилась в соответствии с ключевой внешнеполитической концепцией США, сформированной в доктрине Трумэна. Главной целью этой операции было создание сил «герильи», способных противостоять распространению коммунистической идеологии в Турции и в приграничных с ней регионах. «Контргерилья» в своей практике использовала против политических противников физическое насилие и пытки. Также преследовались курдские политические деятели коммунистической направленности.]
С конца 2013 года состав и движущие силы «глубинного государства» стали трактоваться по-новому. По времени это совпало с распадом сложившегося в Турции тактического альянса между премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом и движением, возглавляемым теологом Фетхуллахом Гюленом, проживающим в добровольном изгнании в США. Трения между Эрдоганом и движением Гюлена обострились после озвученных в конце декабря 2013 года сообщений о том, что в личном кабинете премьера были обнаружены прослушивающие устройства. По утверждению Эрдогана, ответственность за их установку лежит на «глубинном государстве».
В предшествующее десятилетие правительство Эрдогана при помощи последователей Гюлена, широко представленных в турецких СМИ, судебной системе и полиции серьёзно ограничило политическое влияние военных. 27 декабря 2013 года в интервью телеканалу CNN-Turk бывший официальный представитель Эрдогана Акиф Беки высказал предположение, что «люди, сыгравшие важную роль в ослаблении влияния военных в глубинном государстве, могли попытаться сами заполнить образовавшийся пробел». Результатом обострившихся противоречий между Эрдоганом и Гюленом стал коррупционный скандал, 17 декабря 2013 года полиция задержала в 52 человека, в том числе высокопоставленных чиновников, крупных бизнесменов, близких к премьеру страны Эрдогану, и детей ряда министров. Эрдоган, комментируя операцию, заявил, что арест является заговором против государства. В преддверии выборов 2014 года своих постов лишились четыре министра правительства Эрдогана, в частности, министры внутренних дел и экономики. Спустя месяц из органов внутренних дел и судебной системы в рамках борьбы с «глубинным государством» были уволены или переведены на новые места работы несколько сотен сотрудников, связанных с проведением расследования.
Многие турки, включая избранных политиков, убеждены в существовании у них «глубинного государства».
Как видим, здесь уже не идет речь о «параллельном государстве», а скорее о существовании в рамках одного и того же государства «параллельных сил власти». С этой точки зрения «глубинное государство» определяется как «теория заговора, согласно которой в США существуют скоординированная группа или группы не избираемых государственных служащих, влияющих на государственную политику без оглядки на демократически избранное руководство».
Наконец, еще один вариант трактовки «глубинного государства», который можно встретить в публикациях на данную тему.
В одном из своих докладов Самюэль Хантингтон убедительно показал, что к середине 70-х годов произошла переориентация спецслужб крупнейших западных стран на транснациональные корпорации. Этим новым структурам нужна была своя автономная финансово-экономическая база, и она появилась в виде контроля над наркотрафиком, торговлей драгметаллами, золотом, оружием, то есть криминализация мировой экономики стала источником формирования структур "глубинной власти", а также стартом глобализации. Транснациональные корпорации, наднациональные закрытые группы и так называемые «глубинные государства» начали активно формироваться в послевоенный период, и связано это было с началом «холодной войны» и появлением нового социального слоя – корпоратократии.
Здесь «глубинные государства» представляются как создаваемые особым элитным слоем корпоратократов-глобалистов властные непубличные структуры, которые внедряются в ткань официального государства и подчиняют его себе.
* * *
Государство ли «deep state»?
В самом начале данной публикации отмечено, что английское deep state переводится как «глубинное государство». Следовательно, речь идет о каком-то специфичном предмете, имеющем отношение к государству, представляющем нечто «внутреннее», глубоко скрытое («глубинное») в понятии государства.
Однако из тех характеристик, которые отмечены выше, ни одна из них не позволяет вообще причислить «deep state» к категории государства как такового, при условии, что мы придерживаемся научного понятия государства, а не какой-либо далекой от науки фантазии на тему государственности.
Вообще говоря, без научного понятия государства к слову «государство» можно «прилепить» множество определений: «глубинное», «корпоративное», «отсталое», «бандитское», «солидаристское», «народное» и т.д. в том же духе. Но еще Ф. Энгельс когда-то критически высказывался по поводу определения государства будущего социалистического общества как «народного», считая эти понятия несовместимыми.
Почему вспоминается данный философ? – Потому что именно в его труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» была вскрыта сущность государства. В дальнейшем ученые-марксисты конкретизировали так или иначе понятие государства, но развитие учения о государстве вращалось вокруг указанной классиками марксизма его сущности.
Итак, что такое государство с научной точки зрения? Изложим здесь свою краткую трактовку понятия государства (излагается впервые).
Специфичность государства, как института осуществления политической власти, заключается в том, что оно всегда выступает в качестве официального представителя всего общества как целого, в то время как политические партии, церковь и т.д. представляют только некоторые сегменты, фрагменты общества, его части. По сравнению с такими негосударственными субъектами, которые в ряде случаев фактически выступают как представители всего общества (например, революционные советы, комитеты, фронты и т.п.), отличительной чертой государства является его официальный, то есть узаконенный («юридический») институциональный статус.
Для того, чтобы быть официальным представителем всего общества и осуществлять политическую власть от его имени, означенные субъекты должны овладеть государственным статусом, прибрав государство к своим рукам.
Как официальный представитель всего общества, государство в своей сути есть организация легального насилия, что, как свидетельствует историческая практика, не исключает в некоторых условиях также появления актов государственного произвола. Это обстоятельство указывает на производное положение государства по отношению к политической власти, его инструментальную роль для субъекта указанной власти. Данное обстоятельство дало основания классикам марксизма определить государство как «машину» подавления угнетенных классов.
Итак, первый существенный признак государства как организации политической власти состоит в том, что государство является территориальной организацией власти над населением, живущим на определенной территории, в отличие от политических партий, иных политических и общественных союзов и объединений людей.
Вторым специфическим признаком государства является непосредственно не совпадающая с населением особая публичная власть, состоящая из вооруженных групп людей, специальных учреждений и прочих вещественных придатков, требующихся для осуществления принуждения, и существующая за счет налогов, взимаемых с населения на ее содержание. В таком своем качестве эта публичная власть отчуждается от населения и становится над обществом. Она представляет центральную «несущую конструкцию» государства.
Наконец, третьим специфичным признаком государства, связанным с публичной властью – как официальным представителем всего общества и одновременно властью, стоящей над обществом и отчужденной от него, выступает юридический способ подчинения населения данной публичной власти путем исключительных законов. Публичная власть осуществляет управление обществом, устанавливая и проводя в жизнь юридический закон, воплощаемый в совокупности юридических норм, как особых правовых норм, санкционированных самой публичной властью и образующих юридическое законодательство.
Отмеченными моментами – территориальной организацией, особенным аппаратом публичной власти и юридическим способом реализации управления обществом, характеризующими содержательный аспект в понятии государства, определяются форма государства в качестве необходимого способа организации его содержания, а также функции государства, в которых государство как таковое выявляет себя в обществе. На самом деле юридический способ реализации управления обществом, как содержательный момент функционирования государства, определяет его форму, организующую его содержание через функции, в которых государство проявляет себя вовне как некоторая целостность, как организация. Указанные функции определены необходимостью юридического закона, который требуется для реализации в обществе политической власти. Необходимость установления, проведения в жизнь и охраны юридического закона обусловила три функции государства: законодательную, исполнительную (или, лучше, административную) и правоохранительную функции.
В марксизме юридический закон понимается как «мера политическая», как политика, а не «только лишь» техника. Но это техника политического управления обществом: без юридической «техники» указанное управление, а значит, и государство, как институт, превращаются в пустой звук.
С учетом названных характеристик государства его общее понятие должно быть сведено к следующей дефиниции: государство – это организация осуществления политической власти публично-властным аппаратом, который выступает как официальный (юридический) представитель всего общества на определенной территории и обеспечивает посредством юридического закона политическую власть господствующего класса над угнетенными классами, включая насильственное подавление последних в интересах этого класса.
Государство, как такой институт, становится главным условием существования в классово-антагонистическом обществе юридического права.
Если бытующие представления о «глубинном государстве» сопоставить с данным научным понятием государства, то все их никаким боком невозможно «втиснуть» в понятие государства. Скорее, напротив, мы имеем дело с некоторой противоположностью государства, не с «deep state», а с «deep anti-state».
Постольку термин «глубинное государство» надо отнести к одной из конспирологических выдумок буржуазных идеологов, понимая при этом, что научное понятие и конспирология несовместимы (см. «Конспирология – верная служанка идеологии»).
* * *
Что скрыто в «глубине» государства
Видимо, понимая, что «глубинное государство» не является государством в его точном смысле, некоторые авторы пытаются найти более подходящий термин для обозначения данного феномена. В частности, предлагается термин «глубинная власть», которым обозначают то же, что обозначается и термином «глубинное государство».
Но и этот новый термин нельзя признать подходящим для представлений о «deep state», которые очерчены выше в первом приближении.
Углубляясь в постижении государства от его внешних проявлений в его функциях к его сущности, мы увидим, что функционирование государственного аппарата направляется некоторой организующей силой, которая ставит перед ним определенные цели и задачи. Такой силой является политическая власть, то есть общественная власть класса собственников над трудящимися классами.
Соотношению политической власти и государства была посвящена отдельная публикация сайта (см. «Власть государственная, политическая и вообще…»), к которой полезно обратиться для лучшего понимания вопроса.
Субъектами политической власти выступают разные группы агентов общественных классов, выражающие так или иначе интересы соответствующего класса и трансформирующие его экономическое господство в общественном производстве в политическую власть над обществом. В современном обществе главными субъектами политической власти выступают политические партии.
О том, как политическая власть реализуется через механизм государства, наиболее отчетливое представление дает практика советского общества во главе с компартией, которая была «ядром политической системы», организующей и направляющей силой не только для государства, но и для общества. Хотя государство и партия были отдельными общественными институтами, партия буквально пронизывала своим влиянием государственный аппарат, направляя функционирование государства и через него реализуя господство общественной собственности над трудом в интересах трудящихся классов рабочих и крестьян. При этом влияние партии на госаппарат было конституционно оформлено и юридически узаконено.
Этот пример показывает механизм реализации политической власти, так сказать, в его незамутненном, «чистом» виде. Однако следует учитывать, что здесь речь шла уже об «отмирающем» государстве (об этом см. на сайте ««Отмирание» государства: утопия или реальность?»), более простом по сравнению с классическим буржуазным государством.
В современном буржуазном обществе механизм реализации политической власти через государство значительно сложнее и запутаннее из-за наличия в обществе классов с антагонистическими интересами. Отсюда существование многопартийности, существенное усложнение политической системы общества, а вместе с этим и характера связи политической власти с государством, при котором влияние господствующего класса на политическую власть и последней на государство основательно запутано.
Тем не менее, по сути оно мало чем отличается от реализации отмеченной компартийной политической власти через бывшее советское государство.
Эта политическая компартийная власть была, конечно, глубинной властью по отношению к государству, в определенной части скрытой от глаз общества, но никому в голову не приходило тогда назвать компартию «глубинным государством». Как сегодня не называют «deep state» современную компартию Китая, являющуюся руководящей политической силой китайского капиталистического общества.
Очевидно, поэтому, что «глубина залегания» власти в политической системе не есть показатель, указывающий на «глубинное государство» или «глубинную власть».
* * *
Что прячут от нас за «ширмой» конспирологии?
В более конкретной постановке вопрос заключается в том, что на самом деле стоúт за словосочетанием «глубинное государство».
Отвечая на него, напомним для начала мысль Гегеля о том, что понять какой-либо предмет – значит познать его как необходимость.
Следовательно, для понимания того, что такое «глубинное государство», нам потребуется выяснить, в чем была необходимость появления указанного термина и необходимость того явления или процесса, который им обозначили.
Понятно, что здесь не место для глубокого политэкономического анализа и выяснения на его основе научного понятия «глубинного государства», даже в том объеме, в каком представлено выше научное понятие государства. Потому мы ограничимся только некоторыми общими моментами.
Начнем с того, что речь идет о явлении в буржуазном обществе, причем на последней – империалистической – стадии развития данного общества. Это общество классово-антагонистическое, раздираемое внутренним противоречием между трудом и капиталом. Для сохранения всего общества от его разрушения в борьбе капитала и трудящихся масс функционирует государство. В этом его сущность и главное предназначение, о чем было сказано выше при определении понятия государства.
Буржуазное государство – это политический орган, проводящий в жизнь волю класса буржуазии, возведенную в закон, представляющий общий интерес класса капиталистов как интерес всего общества.
Вместе с тем, это не единственное классовое противоречие общества. Есть еще противоречия внутри трудящихся классов, а также противоречия внутри класса буржуазии, о которых писал еще К. Маркс. В данном случае имеются в виду противоречия между крупной и мелкой буржуазией, между финансовым и промышленным капиталом. В условиях конкуренции и господства монополий государство вынуждено заниматься и регулированием указанных внутриклассовых противоречий. Тому свидетельство – антимонопольное законодательство.
Но развитие монополистического капитализма рано или поздно приходит к такому положению, когда транснациональные корпорации (ТНК) набирают такую экономическую и, особенно, финансовую мощь, что превосходят своей мощью многие нынешние государства. В наиболее развитых из них появляются олигархические «монстры» и формируются их кланы, блокирующие действие не только антимонопольных норм и соответствующих органов, но и иные действия государства, которыми хотя бы частично ограничиваются их «аппетиты».
Иными словами, противоречия между финансово-олигархической группой класса буржуазии и остальной частью данного класса приобретают всё более острый характер. Единственной силой, способной противостоять олигархату, остается официальное государство, на которое возлагают свои надежды более слабые группы в составе класса буржуазии.
Но частный интерес олигархата действует как всякий частный интерес – как «беззаконный природный инстинкт», для которого «нет ничего практичнее, чем уничтожить своего врага» (Маркс). Из этого возникает новое противоречие и парадоксальная ситуация: с одной стороны, государство само оказывается в руках олигархии и проводит их волю; а, с другой стороны, государство не предназначено для внутриклассовых «разборок», у него иная необходимость – сдерживать антагонизм между трудом и частной собственностью. И если встанет вопрос о социалистической революции, то без всяких сомнений все олигархи выступят единым фронтом.
Вместе с тем, закон конкуренции порождает внутриклассовую борьбу уже и на уровне олигархата, выводя ее в то же время за пределы национального государства – на мировой уровень. При этих условиях для олигархических кланов не остается иного выхода как вести войну не только с чужими, но и со своим собственным государством, разрушая его изнутри, отрицая государство как таковое.
Таким образом, олигархические кланы предстают перед необходимостью собственного сплочения для войны против государства, формируя различные финансовые, силовые, информационные и т.д. антигосударственные структуры, внедряемые в политическую структуру общества и во власть. Данные структуры навязывают обществу и государству свои интересы и свою волю противозаконным, главным образом, коррупционным способом, а также разного рода провокациями и т.д. Это напоминает проникновение в живой организм глистов и образование в нем раковых клеток, убивающих своим паразитизмом пораженный организм.
В данном случае общество имеет дело с особым явлением, которое можно было бы назвать анархополией (от сочетания анархии и монополии). Но кому-то из глобальных воротил на исторической арене нужно было за конспирологической ширмой скрыть истинную природу нового общественного явления, придав ему - вполне в духе буржуазных идеологов - название противоположного звучания (своего рода «операции Ы», чтобы никто не догадался).
И вот антигосударство уже фигурирует как таинственное «глубинное» государство. А к последнему граждане давно приучены относится с почтением, как к их собственному делу, особенно под неустанные причитания буржуазных идеологов о демократии…
Однако сегодня анархополия на удивление вполне явственно обнажает свою природу в государственном управлении США, в котором одна часть местного олигархата схлестнулась в битве с кланами ультраглобалистской паразитической олигархии. Впрочем, удивляться здесь нечему: человечество вошло в полосу национально-освободительной революции, в которой идет освобождение от колонизации мира паразитическими «хозяевами денег».
И от так называемого «deep state» народы мира с необходимостью освободяться, подобно тому как организм освобождается от глистов; а именно, ликвидируя коррупцию, или при помощи политической терапии и политической хирургии, как избавляются обычно от злокачественных образований для оздоровления организма.
Поэтому, слушая и читая рассуждения разного рода экспертов, политиков, журналистов, жонглирующих термином «глубинное государство» к месту и не к месту, мы уже не станем обманываться насчет того, чтó именно каждый из них подразумевает под этим, а будем со знанием дела критически оценивать все эти рассуждения, в том числе и попытки представить анархополию, то есть войну паразитов с государством, как «глубинную власть».