Анатомия конституционного обмана
Чьи права гарантирует Конституция?
Примеряя отдельные статьи Конституции Украины к реалиям жизни, кто-то рано или поздно задаст себе вопрос: для кого и ради кого законодатели формулировали Основной закон государства?
Как это ради кого? – Конечно, ради каждого из нас! Об этом от имени Украинского народа сказано уже в преамбуле Конституции: «Верховна Рада України, … дбаючи про забезпечення прав і свобод людини та гідних умов її життя»… приймає цю Конституцію – Основний Закон України».
А формулировка в статье 3 Конституции, казалось бы, расставляет все точки над «і»: «Права і свободи людини та їх гарантії визначають зміст і спрямованість діяльності держави. Держава відповідає перед людиною за свою діяльність. Утвердження і забезпечення прав і свобод людини є головним обов’язком держави».
Из того количества цитирований данной статьи (к месту и не к месту) в диссертациях государственно-правовой тематики, кажется, можно составить не менее чем 20-томное отдельное издание. Но при этом как-то остается в тени одна неприметная на первый взгляд несогласованность, за которой скрывается вполне ощутимая проблема.
В самом деле, содержание и направленность деятельности государства определяются правами и свободами человека и их гарантиями. А если мы возьмем второй раздел Конституции Украины (КУ) «Права, свободи та обов’язки людини і громадянина», то здесь уже о «гарантиях» не упоминается, зато появляется категория «обязанности». Случайность? – Как сказать… Ибо анализ следующих статей КУ открывает весьма интересные «вариации правотворчества» - в том его исполнении, которое недавно возвели в закон (см. «Узаконена “правоспотворча” діяльність»).
+++
Проведем в данном контексте небольшой анализ раздела 2 КУ о правах, свободах и обязанностях человека и гражданина. Прежде всего, несмотря на отсутствие в названии раздела категории «гарантии», о некоторых гарантиях в этом разделе речь все же идет.
В частности, в ч.3 ст.25 «Україна гарантує піклування та захист своїм громадянам, які перебувають за її межами» (сегодня, когда миллионы граждан Украины находятся за пределами страны, эта гарантия особенно нужна, хотя ее содержание конкретно не определено).
Статьей 30 КУ «Кожному гарантується недоторканність житла» (здесь уже содержание гарантии частично определено – в части проникновения в помещение, его осмотра и обыска; но эта гарантия поставлена в зависимость от решения суда).
Ст.31: «Кожному гарантується таємниця листування, телефонних розмов, телеграфної та іншої кореспонденції» (здесь снова конкретное содержание гарантии не определено, при этом на законодательном уровне эту гарантию можно отменить решением суда).
В ч.4 ст.32 «Кожному гарантується судовий захист права спростувати недостовірну інформацію про себе і членів своєї сім’ї…» Слово «гарантия» в данной статье скорее неудачно использовано в качестве синонима слова «обеспечивается», мелькающего и в других статьях.
В ст. 33 гарантированы свобода (передвижения, выбора места проживания) и право (свободно покидать страну), с ограничениями, которые установит законодатель. Здесь уже слово «гарантировать» приписано к праву и к свободе, а не является гарантией как таковой.
А в формулировке ч.1 ст.34 вообще невозможно понять, что «гарантируется»: «Кожному гарантується право на свободу думки і слова, на вільне вираження своїх поглядів і переконань». Такую же формулу (но без «гарантирования») мы встречаем в ч.1 ст.36: «Громадяни України мають право на свободу об’єднання в політичні партії та громадські організації…». Непонятно, к чему здесь слово «свобода». Но поскольку это право может быть законом ограничено (при этом КУ не определяет, насколько ограничено), то о каких-то «гарантиях» данного «права на свободу» в этом случае речь фактически не идет.
В ст.43 «громадянам гарантується захист від незаконного звільнення». Данная гарантия касается только незаконного увольнения, то есть защиту уже незаконно уволенного работника, но при этом КУ законность увольнения не гарантирует. Лучше бы наоборот…Особенно, если учесть, что ст. 68 КУ обязывает каждого (в т.ч. работодателя) "неухильно додержуватися Конституції України та законів України, не посягати на права і свободи, честь і гідність інших людей" (в т.ч. трудовые права).
Есть в данном разделе КУ еще ряд статей, в которых гарантируются те или иные права или свободы.
Что касается категории «обязанности», то она во втором разделе КУ упомянута в положительном аспекте в ст. ст. 65, 66, 67, 68 и, кроме того, в ст. ст. 60, 61, 62, 63 – в отрицательном («не обязан») аспекте.
В таком случае второй раздел КУ было бы логично назвать, исходя из его содержания, так: «Права, свободи і обов’язки людини і громадянина та їх гарантії».
+++
Надо сказать, что в прежней Конституции от 1978 года, действовавшей в Украине в том числе в 1991-1996 гг., в главе 6 об основных правах, свободах и обязанностях граждан в большинстве статей имелась формула: «це право (свобода) забезпечується…», и далее перечислялись те условия и меры, которыми право (свобода) гражданина реально обеспечивается. Фактически, речь шла о гарантировании прав и свобод, однако словом «гарантия» при этом законодатель оперировал редко. Хотя и здесь не наблюдается различия между «правом» и «свободой». Так, в ст. 50 (в ее редакции от 19.06.1991 г.) было записано: «Громадянам України гарантується свобода совісті, тобто право сповідувати будь-яку релігію або не сповідувати ніякої…». Выходит, свобода = право.
В названии раздела ІІ действующей КУ, как уже сказано, о гарантиях прав и свобод не упоминается. И это не случайно, так как, в отличие от прежней Конституции 1978 г., здесь не только о гарантиях, но и о мерах, которыми эти права и свободы хотя бы обеспечиваются, в статьях КУ речи нет. Всё ограничивается общими фразами в первых статьях данного раздела.
Так, в ст. 21 КУ сказано: «Права і свободи людини є невідчужуваними та непорушними» (заметим: о правах и свободах граждан этого не сказано).
Если это положение воспринимать буквально, то его нельзя прочесть иначе чем так, что права и свободы «гражданина», в отличие от прав и свобод «человека», могут быть и отчуждаемы, и нарушаемы. Интересно, как истолковал бы эту статью Конституционный Суд?... По-видимому, обратился бы к следующей ст. 22 КУ, в которой записано: «Права і свободи людини і громадянина, закріплені цієї Конституцією, не є вичерпними. Конституційні права і свободи гарантуються і не можуть бути скасовані. При прийнятті нових законів або внесенні змін до чинних законів не допускається звуження змісту та обсягу існуючих прав і свобод».
Выходит, есть два рода прав и свобод: права и свободы человека, а также права и свободы гражданина, причем те и другие разделяются на 1) конституционные и 2) «законные» (назовем их так) права и свободы. И те, и другие права и свободы человека КУ объявляет неотчуждаемыми и не нарушаемыми.
Что же касается прав и свобод гражданина, то лишь его конституционные права и свободы по идее неприкосновенны, ибо они гарантируются КУ и не могут быть отменены. Но если в ст.55 КУ идет речь о судебной и иной защите нарушенных прав, то сама Конституция предусматривает, что все права и свободы в принципе нарушаемы.
Но в таком случае даже «права людини» нарушаемы, и постольку ст. 21 КУ выглядит попросту бессмысленной.
+++
Вопрос о том, как понимать положение ч.3 ст.22 КУ («При прийнятті нових законів або внесенні змін до чинних законів не допускається звуження змісту та обсягу існуючих прав і свобод»), оказался настолько непростым, что на практике принятие многих законов, затрагивающих права граждан и их гарантии, заканчивалось обращением в Конституционный Суд Украины (КС) о признании принятых законов неконституционными.
Во-первых, что означает «існуючі права і свободи»? Идет ли в данном положении речь о конституционных правах и свободах или еще и о «законных» правах? – Очевидно, последнее, поскольку «законные» права и свободы являются «існуючими» не в меньшей мере, чем конституционные права и свободы.
Сложнее дело с тем, что понимать под «содержанием» и «объемом» прав и свобод?
На этот вопрос удовлетворительного ответа ни юридическая наука, ни решения КС не дают. Абстрактно теоретизировать о понятиях «содержание права» и «объем права» можно долго, но без конкретно-практического взгляда получить убедительный ответ не удастся.
Приемлемый в практическом отношении ответ, с нашей точки зрения, получен в рамках экспертного анализа пенсионного законодательства (см. в рубрике «Експертні висновки» публикацию «Пенсійне забезпечення народних депутатів».
Там, в частности, сказано следующее.
Анализ законодательного регулирования пенсионных отношений указывает на то, что начиная с 2014 года при внесении изменений в Закон "О статусе народного депутата Украины" нарушалась статья 22 Конституции в части запрета сужения содержания и объема существующих прав народного депутата на пенсию, а также правило статьи 58 Конституции о недопустимости обратного действия закона. Нарушения статей 22 и 58 обусловлены, в частности, неопределенностью понятий "содержание права" и "объем права", что также подтверждается представленной выше судебной практикой (которая сводит понимание объема права на пенсию к денежному размеру пенсии), а также отсутствием четкого представления о соотношении действия закона и его применения во времени, что также подтверждается представленной судебной практикой, включая решения Конституционного Суда Украины.
Содержание права личности определяют правомочия, из которых состоит соответствующее право. Например, содержание права собственности составляют правомочия владения, пользования и распоряжения имуществом (см. статью 317 ГК Украины, которая называется "Содержание права собственности"). Содержание права на пенсию народного депутата определяется установленными Законом правомочиями: 1) назначение пенсии в соответствующем размере, 2) полное получение назначенной пенсии, 3) перерасчет установленной пенсии, 4) индексация получаемой пенсии, 5) назначение пенсии другим лицам в случае утраты кормильца. В случае, если законом исключается хотя бы одно из этих правомочий, происходит сужение содержания существующего права, следовательно, нарушение ст.22 КУ.
Объем права личности определяется теми нормативными условиями действия закона в пространстве, времени и по кругу лиц, в которых возникают правоотношения личности по реализации своего права. В случае, если новым законом или внесением изменений в действующий закон ограничивается пространство реализации существующего права (например, исключается часть территории Украины, на которой действует соответствующее положение закона), или ограничивается время реализации права (например, предоставление пожизненного содержания ограничивается определенным периодом или, например, прекращается правомочие получать пенсию на определенный срок), или сокращается круг лиц, имеющих соответствующее право (например, исключаются лица, имевшие право на получение пенсии народного депутата в случае его смерти) – во всех таких случаях происходит сужение объема существующего права, следовательно, нарушение ст. 22 КУ.
+++
Тот факт, что статьи раздела о правах и свободах человека и гражданина в действующей КУ не определяют конкретные гарантии этих прав и свобод (в отличие от прежней Конституции Украины), говорит о том, что законодатель не увидел необходимости в таком указании. Почему? – Ответы на этот вопрос могут быть разными, в зависимости от того, с какой точки зрения на него смотреть.
С политической точки зрения можно сказать, что господствующая в обществе властная верхушка не желала связывать собственное господство официальными обязательствами предоставления таких гарантий со стороны государства и «хозяев жизни».
С точки зрения либерального правопонимания, определяющего право субъекта как возможное поведение, для такого права не нужны никакие гарантии в принципе, поскольку гарантировать «возможность» так же нелепо, как «гарантировать» восход солнца или дождь посреди зимы. Когда власть заботится о действительности прав человека, а не всего лишь о них как «возможности», такая власть по необходимости определит какие-то гарантии, то есть некоторые действия, превращающие возможность в действительность.
А единственными действиями (точнее сказать, деяниями), которые право субъекта, определенное законом, делают действительным правом, являются деяния субъекта обязанности. Если обязанный субъект исполнил свою обязанность по отношению к управомоченному субъекту, то право последнего стало тем действительным правом, для которого не нужны еще какие-то гарантии.
То есть, необходимость в гарантиях прав человека возникает только для тех ситуаций, когда эти права обязанными субъектами нарушаются - не исполняются совсем либо исполняются ненадлежащим образом.
Из этого следует, что основной гарантией прав человека и гражданина, всякого вообще управомоченного субъекта, являются соответствующие правовые обязанности. По сути дела, все гарантии права и есть теми деяниями, которые обязаны совершить определенные законом субъекты гарантий.
Выходит, что наиболее гарантированными оказываются права тех субъектов, которые в состоянии добиться исполнения корреспондирующих им обязанностей, то есть принудить обязанных лиц удовлетворять их права. А к таковым "сильным мира сего" следует отнести тех, у кого в руках находятся разные средства принуждения – материальные, организационные, информационные, силовые, то есть те же "хозяева жизни".
Отсюда и вопрос: чьи же права гарантирует Конституция?...
* * *
Куда девались гарантии обязанностей?
Итак, в статьях раздела ІІ действующей КУ не определены конкретно гарантии конкретных прав и свобод граждан. Но, может быть, в других статьях КУ есть какое-нибудь общее указание на счет таких гарантий? – Да, в ст. 92 сказано: «Виключно законами України визначаються права і свободи людини і громадянина, гарантії цих прав і свобод; основні обов’язки громадянина».
Анализируя данное положение КУ, мы приходим к следующим выводам в части гарантий: 1. Согласно этой статье гарантии определяет только закон, но не подзаконные правовые акты; 2. Гарантируются законом лишь права и свободы человека и гражданина; 3. Законом определяются только основные обязанности и лишь гражданина, но никакие гарантии обязанностей законом не определяются.
К каждому из данных выводов сразу может быть поставлен вопрос: «почему?» В частности, почему права граждан и их гарантии определяются исключительно законом, если в действительности подавляющее большинство различных конкретных прав гражданина устанавливает не законодатель, а все те властные органы, которые имеют полномочие издания нормативных правовых актов? Разве законодатель определяет права потребителей или пешеходо и пассажиров, права читателей библиотек или выпускников школ, и еще много прав, которые в разных «Правилах» и «Положениях» мы находим в формуле: «покупатель (пешеход, пассажир, читатель и т.д.) имеет право…»? Или это не «права человека и гражданина», а что-то другое?
Почему исключительно закон определяет лишь основные обязанности гражданина, а «неосновные» обязанности могут определяться и подзаконными актами разного уровня? Разве не так же определяются права гражданина, о чем только что было сказано? Может быть, имелось в виду, что исключительно законом также определяются только основные права и свободы? И, наконец, главное «почему»: почему закон не определяет гарантии обязанностей?
Кто-нибудь, быть может, спросит: а нужны ли обязанностям гражданина какие-то гарантии?
Здесь на память приходит уже практика наших правовых отношений в разных областях жизни, с которой ежедневно сталкиваются многие. Скажем, платил себе человек лет десять назад коммунальные платежи в такой-то сумме. Затем через три-четыре года эта сумма возросла наполовину, еще через пару лет вдвое, а сегодня она уже вчетверо превышает первоначальную. При этом никто не спрашивал согласия гражданина, а просто его обязывали платить всё больше и больше каким-нибудь решением местной власти и монополиста, который заведует коммунальными услугами.
Другой пример. Кто-то работал над диссертацией, для защиты которой он обязан был опубликовать определенное количество научных статей. В процессе подготовки к защите выясняется, что министерством установлены новые требования, по которым диссертант обязан опубликовать некоторое количество статей в определенных иностранных изданиях (об этих безобразиях можно прочесть на сайте в рубрике «Наука и образование» публикацию «Алиса и Базилио отдыхают»). Согласия граждан-соискателей не спрашивали, просто их обязанности умножили в разы, причем совсем не законом. Видно, эти обязанности считаются "не основными", а потому закону не подчиненными.
Интересно выходит: законодатель в КУ запретил уменьшать содержание и объем существующих прав и свобод, а вот обратный запрет – увеличивать объем и содержание существующих обязанностей граждан – установить не соизволил. Опять-таки, почему бы это?
+++
В самом деле, обязанностям посвящены всего четыре статьи: ст. ст. 64-68 КУ, в которых гарантии обязанностей так же не прописаны, как и гарантии прав и свобод человека и гражданина в остальных статьях ІІ раздела.
Из этих четырех статей обратим внимание на ст. 67 КУ: «Кожен зобов’язаний сплачувати податки і збори в порядку і розмірах, встановлених законом. Усі громадяни щорічно подають до податкових інспекцій за місцем проживання декларації про свій майновий стан та доходи за минулий рік у порядку, встановленому законом». И еще на ст. 68 КУ: «Кожен зобов’язаний неухильно додержуватися Конституції України та законів України, не посягати на права і свободи, честь і гідність інших людей. Незнання законів не звільняє від юридичної відповідальності».
Данной статьей КУ предполагает незнание каждым существующих законов, поскольку установлено, что незнанием законов нельзя оправдываться в случае применения ответственности за их нарушение всем без исключения. А теперь обращаемся к ст.57 КУ, где четко записано: «Кожному гарантується право знати свої права і обов’язки».
Выходит, что каждый обязан неуклонно соблюдать закон, который он вполне может не знать, но за нарушение которого – даже по причине незнания закона – наступает юридическая ответственность. В таком случае, что означает норма ст. 57, гарантирующая каждому право знать свои права?...
Если законодатель не усмотрел здесь явного противоречия, значит имеет место одно из двух: либо гарантия «права знать», мягко говоря, «липовая», либо само «право знать» не может быть гарантировано так, чтобы каждый знал все законы, которых он обязан «неухильно додержуватися», не посягая на права и свободы других. Но вряд ли в Конституцию был какой-то резон записывать "липовые" гарантии прав и свобод. В таком случае остается выяснить, как же всё-таки КУ гарантирует названное в ст.57 право знать свои права.
Эта очень непростая проблема рассмотрена с научной точки зрения в опубликованной на сайте книге «Право знати свої права: поняття та гарантії, забезпечення реалізації в Україні» (по результатам диссертационной защиты), в которой, как будто, удалось дать удовлетворительный ответ на данный вопрос.
+++
А теперь вернемся к ст. 67 КУ об обязанности каждого платить налоги. В ней ничего не говорится о гарантиях данной обязанности. Но стоит только познакомиться с уголовным законом, как отпадут малейшие сомнения в том, что данная обязанность с самого начала была вполне себе гарантированной и эта гарантированность только крепнет.
Так, два года назад законом №1888 была увеличена уголовная ответственность за уклонение от уплаты налогов. Если раньше наказанием за такое преступление был штраф в размере от 51.000 до 85.000 грн., то теперь его размер – от 85.000 до 170.000, с лишением права занимать некоторые должности или заниматься определенной деятельностью сроком до трех лет (либо без лишения). А если преступление совершено группой лиц или привело к непоступлению в бюджет налогов или сборов в крупных размерах, то сумма штрафа увеличена от 85.000-119.000 грн. до 170.000-255.000 грн., с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сроком до трех лет.
Не слабая гарантия, как по нашим меркам… Но она ни в какое сравнение не идет с самой «передовой» страной по части гарантий прав и свобод. В США неуплата налога наказывается штрафом в размере от 100 тыс. до 500 тыс. долларов или тюремным заключением сроком на 5 лет, либо обоими этими наказаниями. Штрафом в размере от 10 тыс. USD и тюремным заключением на срок до 5 лет наказывается намеренный пропуск сбора и уплаты налога.
Вот это уже прилично гарантированная обязанность платить налог. Или, встав на другую сторону правоотношения, вполне себе гарантированное право государства получать с граждан средства в бюджет на его содержание.
То есть, оказывается, действительной гарантией права субъекта есть гарантированная обязанность других лиц, корреспондирующая этому праву.
Следовательно, своеобразным «каталогом гарантий» конституционных прав и свобод граждан выступает уголовный кодекс, в статьях которого, как ни в каком другом акте, четко определяются границы обязательного в деяниях каждого человека, то есть его юридические обязанности. Последние здесь фиксируются на их наиболее общем уровне и в наиболее концентрированной форме.
Кто-то может возразить, что уголовный кодекс – это не про обязанности, а про ответственность за преступления. Но что же такое уголовная ответственность, если не обязанность преступника понести наказание за нарушение своей опять-таки обязанности не совершать преступных деяний?
В этом смысле интересна ст. 58 КУ, в которой сказано: «Закони та інші нормативно-правові акти не мають зворотної дії в часі, крім випадків, коли вони пом’якшують або скасовують відповідальність особи. Ніхто не може відповідати за діяння, які на час їх вчинення не визнавалися законом як правопорушення».
О чем говорит данная статья? – О том, что законодатель может усиливать ответственность за правонарушения, то есть увеличивать обязанность; однако он не гарантирует стабильности обязанностей, увеличивая их содержание и объем (вводя новые виды преступлений и усиливая наказание за имеющиеся). А смягчение или отмена ответственности - это только случайности ("випадки") в законодательной практике.
Но тем самым сужается область поведения для определения его в качестве прав и свобод. Чем больше гражданам запрещается, то есть чем больше их обязывают, тем меньше места в их жизнедеятельности остается для их прав и свобод, сокращается содержание и объем последних. Так, может, законодатель потому и не стал запрещать увеличение содержания и объема существующих обязанностей граждан, чтобы при изменении законодательства обходить запрет, установленный в ч.3 ст. 22 КУ на уменьшение содержания и объема существующих прав и свобод граждан?...
* * *
Кое-что о «верховенстве права» и «правовом государстве».
Из всех наших рассуждений можно заключить, что обязанности граждан в правовой системе имеют больший «удельный вес», чем их права. И однако практически все современные конституции акцентируют внимание на правах и свободах человека и гражданина и их гарантиях, оставляя как бы в их «тени» обязанности граждан.
При этом право человека законодатель рассматривает односторонне, как только противоположность обязанности. На это указывает ст.60 КУ, которая гласит: «Ніхто не зобов’язаний виконувати явно злочинні розпорядження чи накази». Иначе говоря, каждый имеет право не выполнять явно преступное распоряжение или приказ. Здесь работает схема: «не обязан = имеешь право». Или «отрицательная» обязанность равна «положительному» праву.
Но диалектика правового отношения не так примитивна, не настолько односторонняя, что было выяснено в общем учении о праве (см. «Диалектика права», кн.1, глава о правоотношении). Право и обязанность не только противоположны, но и тождественны: право есть вместе с тем обязанностью, а обязанность – правом. Субъект права обязан действовать в пределах своего права, не злоупотребляя им и не превышая своих полномочий, а субъект обязанности имеет право требовать от управомоченного субъекта выполнения этой его обязанности. И право без обязанности – это не право, а произвол.
Однако современные конституции закрепляют в качестве их основного начала принцип верховенства права, умалчивая о главенствующей роли в правовом регулировании как раз обязанности. Или не умалчивая?
Здесь мы посмотрим на положения еще двух статей – ст. 8 и ст. 19 КУ.
В ст. 8 читаем: «В Україні визнається і діє принцип верховенства права». А ст.19 содержит следующие положения: «Правовий порядок в Україні ґрунтується на засадах, відповідно до яких ніхто не може бути примушений робити те, що не передбачено законодавством. Органи державної влади та органи місцевого самоврядування, їх посадові особи зобов’язані діяти лише на підставі, в межах повноважень та у спосіб, що передбачені Конституцією та законами України».
О верховенстве права за многие столетия написаны многие тысячи страниц. Мы приведем определение данного термина в его, так сказать, классической отечественной интерпретации, с "привязкой" к статье 8 КУ.
«Верховенство права – панування права у життєдіяльності громадянського суспільства і функціонуванні держави. Термін «верховенство права» або «панування права» (англ. the rule of law) уперше вжив у 19 ст. британський юрист А.Дайсі. Він вважав, зокрема, що істотною, але не єдиною частиною права є численні суд. рішення, які «визначають права приватних осіб в окремих випадках». Деякі елементи концепції В.п. містяться ще в творах давньогрецьких і давньоримських мислителів (Арістотель, Цицерон, Сенека) та релігійних діячів і філософів доби Середньовіччя (Ф. Аквінський та ін.). Ця концепція інтерпретувалася у найширшому її розумінні, тобто як визнання необхідності підпорядкування «позитивного» (встановленого чи санкціонованого державою) права «непозитивному» (природні права людини, потреби людської природи, вимоги розуму, мораль тощо).
У новій історії вагомий внесок в обґрунтування концепції В.п. зробили прихильники доктрини природних прав людини – Г.Гроцій, Б.Спіноза, Т.Гоббс, Дж.Локк, Ш.Л.Монтеск’є, Т.Джефферсон, І.Кант, Б.Констан. У 19-20 ст. ідеї В.п. привертали увагу як укр. дослідників (М.Драгоманов, Б.Кістяківський), так і філософів та правознавців ін. країн (В.Соловйов, М.Бердяєв, Ф.Хайєк, Дж.Роулс, Дж.Фінніс, Р.Дворкін, В.Нерсесянц та ін.).
Відповідно до ст.8 Конституції в Україні визнається і діє принцип В.п. Це означає, підпорядкованність держави та її інститутів правам людини, визнання пріоритету права перед ін. соціальними нормами (моралі, звичаїв тощо). Принцип В.п. не тотожний принципу верховенства закону. Відмінність між ними пов’язана з розбіжністю у розумінні права і закону. Важливе значення має і співвідношення цих понять: принцип верховенства закону є більш конкретним. Панування закону означає насамперед верховенство правового закону, бо не кожний закон є саме таким. Відповідність змісту закону праву є ще однією ознакою принципу В.п., важливим показником правової держави». (Юридична енциклопедія: в 6 т./ Редкол.: Ю.С.Шемшученко (відп.ред.) та ін. – К.: «Укр. енцикл.», 1998.– Т.1:А-Г. – С.341-342).
+++
В этой энциклопедической трактовке верховенства права смущают ряд моментов. Первый из них – признание приоритета права перед иными социальными нормами (морали, обычаев и т.д.). Это явное недоразумение. Во-первых, обычай есть одна из форм существования социальных норм, включая правовые нормы. А приоритет права, как системы норм, перед одной из форм правовых норм (обычаем) выглядит несуразностью. Что до приоритетности права перед моралью, то надо вначале определиться с понятиями права и морали, прежде чем определять отношение между ними. Право и мораль, а заодно с ними религия, растут из единого корня нравственности, что выяснено в общем учении о праве (см. «Диалектика права», кн.1).
В классовом обществе мораль, как и право, имеет классовый характер: у угнетателей и угнетенных мораль разная, как и право. Но право государства (юридическое право) формально выступает в качестве общесоциального нормативного регулятора. Только в этом смысле право, точнее, один из его видов, а именно, юридическое право, «приоритетнее» морали. Право само морально для одних и аморально для других. Если, например, легализуют проституцию или запрещают аборты, то для одних это решения моральные, а с точки зрения других – аморальные. Классовое право отражает и классовую мораль.
Второй сомнительный момент – верховенство права как подчиненность государства и его институтов правам человека. Если мы сопоставим упомянутые выше ст.8 КУ со ст.19, то в последней о правах человека даже упоминания никакого нет, а исключительно речь идет об обязанностях. Так, для граждан установлено: никто не обязан делать то, что не предусмотрено законодательством. А органы государства и их должностные лица обязаны действовать только на основании, в рамках полномочий и способом, предусмотренными Конституцией и законами. Где же подчиненность государства правам человека? Скорее, речь о верховенстве обязанности…
А если быть еще более точным, то здесь речь не о верховенстве права, а о верховенстве закона. В оправдание принципа верховенства права (что как бы «верховнее» закона) изобрели понятия «правовой закон» и «неправовой закон», вокруг различения которых ломают копья многие годы. На самом деле эта выдумка не стоит выеденного яйца. Если закон есть правовым актом (скажем, законом Украины), то он по определению правовой, независимо от того, нравится его содержание кому-то или нет. Неправовыми могут считаться только законы не из сферы права: физические, экономические, логические и т.п. законы.
+++
В вопросе о понятии «правовое государство» все еще нерешенной остается проблема соотношения государства и права. Разумеется, сторонники принципа верховенства права на первое место ставят право. В этой связи П.И. Стучка в свое время рассуждал так:
«Возникает, естественно, вопрос о взаимоотношении права и государства. Что было раньше, право или государство? И кто кого определяет? Право государство или государство право? Если отбросить теории божественного происхождения права и государства, а также теорию народного духа и вечной идеи, по которым и право, и государство, оба исходят из единого источника параллельно, то казалось бы, для буржуазной науки остается лишь одно решение: государство издает законы, их отменяет и охраняет, следовательно государство, власть – основной момент.
Наиболее последовательные юристы, как напр. Гумплович, так и ставят вопрос: “Право в силу своего происхождения везде и всюду – форма государственного порядка, именно господства меньшинства над большинством”. И даже отец буржуазной политической экономии Адам Смит пишет: “Буржуазное правительство в самом деле устроено только для защиты богатых против бедных или для защиты тех, кто имеет что-либо, от тех, кто ничего не имеет”. Но это ныне слишком откровенный для буржуазии язык. Поэтому «наука государственного права» изобрела понятие правового государства (Rechtsstaat) не в том только смысле, что в этом государстве все делается по праву, а, главное, в том значении, что право само является основанием государства, и что право, хотя и является фактически монопольным произведением государства, в то же время состоит его творцом, родителем. Но буржуазное общество не останавливается на таких маленьких противоречиях и недоразумениях».
Далее он цитирует такое определение профессора И. Гессена: «Правовым называется государство, которое признает обязательным для себя, как правительства, создаваемые им же, как законодателем, юридические нормы». К этому в виде возражения им приводится следующее мнение «такой знаменитости», как проф. Лабанда: «Государственная власть in abstracto никогда не связана законами, т.е. государственная власть может свои законы изменять и приостанавливать». Стучка предлагает сравнить это с рассказом у Щедрина о преимуществах «грабежа по закону» (Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. – С. 97-98).
Решить этот «неразрешимый» вопрос в принципе невозможно, ибо он поставлен неправильно. На самом деле государство соотносится не с правом вообще, а с юридическим правом, то есть правом классового общества. Но право, в отличие от государства, существует во всяком обществе, в том числе обществе без классов (см. статью: "К критике классовой теории права" в рубрике «Статьи, книги, диссертации»).
А юридическое право, конечно же, есть явный продукт государства, и постольку государственная власть «никогда не связана законами», включая свой Основной закон – конституцию. Разве жизнь ежедневно не подтверждает нам этого?.. Иначе зачем нужна охрана последней особым – Конституционным – судом? От кого защищать Конституцию, если не от государства в лице его законодателей и президентов?
Если уж в Конституции провозглашены обязанности государства перед его гражданами, то не лучше ли вместо «верховенства права» и гарантий прав человека и гражданина как следует гарантировать выполнение государством своих обязанностей перед гражданами, утверждая неуклонно другой принцип – принцип законности, как требование к органам власти «не грабить своих граждан по закону»…
А равно гарантировать обязанности самих граждан, не допуская их постоянного расширения и усиления. Тогда и о своих правах и их гарантиях людям легче будет позаботиться…