О классовом подходе в правоведении и социологии

В середине ХХ ст. в юридической науке утвердилась точка зрения, согласно которой классовая сущность рассматривалась как присущая любой правовой системе и была признана «исходным положением» в юридической и философской литературе. В частности, даже в специально посвященной понятию права статье С. Алексеева классово-волевая сущность права объявляется не вызывающей “каких-либо сомнений”. Но что классово-волевая сущность права действительно не вызывает каких-либо сомнений, писал Д. Керимов, отнюдь не исключает необходимости дальнейшего, более углубленного ее познания, подобно тому, например, как это делается в данной же статье в отношении нормативности права (также, как известно, не вызывающей каких-либо сомнений)» (Ленинская теория отражения и современная наука. Теория отражения и обществознание. – Изд-во «Наука и искусство». София, 1973. – 370 с. – С.166. ).

Не иначе как о подобного рода представлениях Лениным замечено: «Самое верное средство дискредитировать новую политическую (и не только политическую) идею и повредить ей состоит в том, чтобы, во имя защиты её, довести её до абсурда. Ибо всякую истину, если её сделать “чрезмерной” …, если её преувеличить, если её распространить за пределы её действительной применимости, можно довести до абсурда, и она даже неизбежно, при указанных условиях, превращается в абсурд» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т.41. – С. 46.)

Это, похоже, произошло с методологическим значением классового подхода в обществознании, в исследованиях общественных явлений.  

Каждая социальная проблема, занимающая и волнующая общественную мысль, отмечал С.И. Солнцев, имеет свою судьбу, тесно связанную с историей развития социального знания вообще. Существуют социальные проблемы, которые обычно появляются сначала в виде смутной, едва оформленной идеи, но впоследствии вырастают до самостоятельной социально-научной дисциплины широкого социального значения. Можно думать, что такая именно судьба ожидает проблему общественных классов.

Возникнув в конце ХVІІІ-го века в форме неопределенной идеи классового расчленения общества, получив затем во второй половине ХІХ-го столетия богатое и глубокое идейное содержание под влиянием, главным образом, развития социалистической мысли, проблема классов постепенно начинает привлекать к себе внимание со стороны всех отдельных отраслей социальной науки. В области общественных наук интерес к проблеме классов возрастал по мере развития в этой области социального метода, выступавшего на смену индивидуалистической точке зрения, индивидуалистического метода исследования социальных явлений. Если индивидуалистический метод исходил из индивида, его интересов, мотивов его поведения, то социальный метод, наоборот, исходит при исследовании и объяснении социальных явлений из общества и составляющих его социальных групп. 

Представители индивидуалистического метода пытаются извлечь руководящие принципы для построения социальных законов общественной жизни из индивидуальной психологии человеческой личности, ставя ее исходным пунктом социального исследования, как единицу человеческого общества, тогда как представители социального метода все свои построения основывают на анализе общественной структуры в ее целом и, главным образом, на анализе общественных групп, их сталкивающихся интересов, их антагонизма, их борьбы.

Представители самых различных течений современной социальной науки, констатировал С.И. Солнцев, «всё более и более начинают проникаться сознанием важности социальной борьбы классов и необходимости изучения этой социальной проблемы» К этому следует такое замечание: «Весь мир полон шума классовой борьбы, – говорит один из экономистов, весьма далекий от марксизма по своим социальным воззрениям, проф. Пеш, – теория же последней до сих пор не закончена в своих самых основных положениях и определениях; здесь идут еще споры о понятии социальных классов, о их происхождении, о законах их развития…». 

Внимание и интерес к проблеме общественных классов, замечает автор, неразрывно связаны с развитием социальной точки зрения в общественных дисциплинах. «Указать на необходимость классового анализа при изучении социальных явлений было первым и основным этапом в развитии социального метода». (Солнцев С.И. Общественные классы / Сергей Иванович Солнцев; вступ. статья, сост. и комментарии В.С. Сычевой. – М.: Астрель, 2008. – 635 с. – С. 33-35).

+ + +

Родоначальниками и основоположниками социального метода, продолжает автор, обычно считаются Родбертус, Маркс и Энгельс, «видевшие в классовом антагонизме и борьбе социальных классов важнейшие элементы при изучении социальных явлений». В подтверждение он приводит такое соображение Маркса: «Если мы желаем правильно понять феодальное хозяйство, …мы должны рассматривать его как способ производства, основанный на антагонизме. Мы должны показать, каким образом внутри этого антагонизма производилось богатство, каким образом развивались производительные силы параллельно антагонизму (Widerstreit) классов, каким образом один из этих классов, олицетворяющий дурную сторону, являвшийся носителем отрицательных черт общественного строя, непрерывно рос вплоть до того момента, пока не созрели материальные условия его освобождения».

«Эти слова Маркса, – разъяснял С.И. Солнцев, – указывают на то, что классовый антагонизм и борьба классов для Маркса являются, прежде всего, методом исследования, при помощи которого только и возможно понять ту или иную систему общественного хозяйства. С точки зрения этого “классового” метода, объектом социального исследования являются не мотивы поведения отдельных лиц, но побуждения широких масс, или, точнее, различных антагонистических социальных групп, составляющих общество. Последними причинами исторических событий являются, по словам Энгельса, не идеи и не побуждения отдельных лиц, но побуждения широких народных масс; эти же последние выступают в лице отдельных групп или классов, возникших на основе хозяйственной организации данного исторического общества».

В другом месте Энгельс пишет: «Если дело сводится к тому, чтобы узнать деятельные силы, влияющие сознательно или бессознательно – чаще бессознательно – на стимулы исторически действующих людей и служащие в последнем счете действительными движущими силами в истории, то не так важно знать основные побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, как важно знать стимулы, приводящие в движение большие массы, целые народы или целые классы народа и вызывающие не мимолетные, скоропотухающие вспышки, а настойчивые движения, приводящие к великим историческим переворотам».

Такую же общественную точку зрения на экономические явления, отмечает С.И. Солнцев, развивал и Родбертус. Cовременная экономическая наука, замечает автор, по мнению Родбертуса, «подчинилась преувеличенному индивидуалистическому направлению времени; она разорвала на клочки то, что в силу разделения труда составляет неразрывное целое и социальное единство, то, что может получить существование только при предположении этого целого, и хотела перейти от этих клочков, от индивидуального участия единичных лиц к понятию целого. 

Для Родбертуса осветить правильно социальную жизнь может только социальная точка зрения, только социальный метод. “Все политико-экономические понятия, – говорит он в письме к Вагнеру от 31 мая 1875 года, – пропитаны идеей общения, ибо все они исходят от единства социального организма, а не от атомов его, не от индивидуального организма… Национальные потребности имели бы совершенно иное содержание, если бы эти индивидуумы не были связаны в социальный организм… Даже ценность есть такое же общественное понятие, в котором душа социального характера… Если социальная экономия этого долго не замечала, то единственно потому лишь, что она до понятия общества доходит от понятия индивидуума, лишь шаг за шагом, от частного к общему…

Мы до настоящего времени не могли избавиться от индивидуалистических воззрений, и в этом именно и заключается причина нашей сдержанности и робости, нашего отвращения к правильному общественному пониманию социальной жизни человечества. Не подлежит сомнению, что этот индивидуалистический фокус-покус в конце концов превратится в ничто и что только тогда общественная наука сделает самые стремительные успехи”.

Такого рода социальная точка зрения, утверждает С.И. Солнцев, необходимо вела исследователя к идее общественных классов. Если при исследовании социальной жизни нельзя было исходить от индивида, то нельзя было исходить и от общества как от какого-либо органически целого организма, приходилось общество разлагать на сплоченные общением и взаимоотношением типические общественные группы (классы), различные по своим интересам».

Но потребовались большие усилия в области социально-методологической мысли, чтобы идеи классового расчленения общества, антагонизма и классовой борьбы, как важнейшие элементы социального метода, могли получить себе развитие и укрепиться в социально-научном познании. Чтобы эти идеи приобрели методологическое значение, необходимо было, прежде всего, обратить внимание на роль и значение социальных групп в строении общества и затем признать в общественных классах простейшие и основные элементы общества, являющиеся исходными при изучении социальных явлений. 

В разработке этого важного для развития социальной методологии и классового метода пункта приняли участие социальные исследователи-теоретики разных научных школ и направлений в различных странах. Среди них автор указывает на австрийского социолога Л. Гумпловича, американского социолога Смолла, французского философа-методолога А. Боэра. В частности, ценное в представлениях Боэра сводится, по словам автора, к следующим положениям: 1) вне изучения социальных классов не может быть мыслимо никакого сколько-нибудь научно обоснованного исследования социальной жизни; 2) общество как таковое не может быть научно изучено, прежде чем не изучены общественные классы в их соотношениях и взаимодействии; 3) научному наблюдению и исследованию могут подлежать лишь такие социальные факты, которые являются в результате действия и взаимодействия социальных классов; 4) единственно научным методом социального исследования может быть только метод, исходным пунктом и основой которого является изучение социальных классов как простейших элементов, составляющих общество.

Вместе с этим, С.И. Солнцев замечает: «И Гумплович, и Смолл, и Боэр видят высокое методологическое значение проблемы социальных классов собственно лишь в применении ее к социологии. Но то, что имеет силу по отношению к социологии и социальным фактам в их общем соотношении, имеет ту же силу и одно и то же методологическое значение и по отношению к отдельным социологическим дисциплинам, изучающим отдельные проявления социальных фактов в области экономической, правовой, государственной и проч. Если методологически невозможно понять общественную жизнь в ее целом без изучения социальных классов, то необходимо заключить, что методологически невозможно понять и общественно-хозяйственную жизнь вне анализа общественных классов. Такой же вывод одинаково приложим и к области права, государства, этики и т.д.».

Особенно ярко важное значение изучения общественных классов, утверждает автор, выявляется в области социальной и экономической политики, где приходится оценивать и вырабатывать те или иные экономические и социальные мероприятия и где индивидуалистическая точка зрения совершенно непригодна, так как оставаясь на почве частно-индивидуальных интересов, невозможно оценивать и направлять хозяйственную жизнь по течению, наиболее соответствующему интересам общественного целого. «Последние же никогда не будут точно понятны и уяснены, если не сделан предварительный анализ того, в каком отношении находятся предпринимаемые меры и устанавливаемая оценка к заинтересованным классам. Этого, однако, мало: необходимо еще ясное представление о жизненных тенденциях развития каждого из общественных классо, о их поднимающемся или падающем значении и роли в общественном хозяйстве, о их положительной или отрицательной работе в общественном прогрессе…

В мире же социальной политики изучение общественных классов необходимо особенно в нашу эпоху быстро нарастающих обострений и столкновений между классами. “Мы живем, – говорит шведский профессор Фальбек, – под режимом классовой борьбы больше, чем в какую-либо предшествующую эпоху. Чтобы счастливо миновать этот кризис, мне кажется, знакомство с классами как таковыми, их составными элементами в их взаимодействиях и соотношениях абсолютно необходимо”.

Мир социальных отношений, – заключает С.И. Солнцев разбор методологического значения проблемы общественных классов, – сложен чрезвычайно. Эта пестрота отношений увеличивается еще более тем обстоятельством, что человеческое общество разбито на множество отдельных территориально разграниченных государственных ячеек, своеобразных и различных во многих отношениях; народно-хозяйственная область отношений благодаря этому осложняется еще новыми отношениями международных сношений и борьбы за мировой рынок.

И в данном случае так же, как и в предыдущих, в руках социального исследователя должен находиться надежный критерий который направлял бы исследование и служил бы прочной основой для анализа. Такой основой и являются социальные классы с их антагонистическими интересами и различными соотношениями. Таким образом, проблема общественных классов имеет важное методологическое значение в области социального знания, являясь той основой, на которой социальные отношения получают себе научное освещение»  (Там же. – С. 35-46).

+ + +

Идея о том, что общество неоднородно по своему составу и разделяется на разные социальные группы, определенным образом относящиеся друг к другу, могла возникнуть лишь при наличии известных исторических предпосылок. Классовое расчленение общества предполагает существование в нем таких социальных различий между общественными слоями, которые резко отличают одни слои от других, а каждый такой слой соединяется внутри себя уже на основе сходства в обособленное целое. Вместе с тем, с ростом социальной дифференциации в обществе идет нарастание связи и взаимной обусловленности между его дифференцированными частями. Но рост такого рода интеграции не означает, что указанные социальные различия в обществе сглаживаются. Растущее единство нужно понимать лишь как растущую связанность и взаимность, но не как рост социальной солидарности.

Уже с момента возникновения общества и общественных отношений, отмечает С.И. Солнцев, идет процесс общественной дифференциации. Образование избыточного продукта и разложение первобытной общины стало поворотным пунктом в жизни людей, моментом, с которого появляется возможность для части общины не вкладывать своих сил в трудовой процесс для создания материальных ценностей, необходимых общине. «С этого момента часть общины, освобождаясь от трудового участия в общинном производстве, может сохранить за собой лишь общее руководство социально-трудовым процессом и, обладая, таким образом, досугом, заняться делами управления общиной, организацией обороны и нападения, наукой, искусством и проч.; технически всё это приводит к разделению труда и образованию профессий, социально – к образованию классов… Образование избыточного продукта, появившегося благодаря изменению производственной техники в первобытном хозяйстве, явилось важнейшей исторической предпосылкой образования социальных классов».

______

Отвечая на вопрос о том, имеет ли место классовое расслоение до капитализма или оно связано только с этим последним, С.И. Солнцев останавливается на характере классового расслоения. «Обычно, – замечает он, – смешивают или профессию и сословие, или сословие и класс, или то и другое, и третье. Шеффле, Визе, Овербергу, Баумгартнеру, проф. Филипповичу и многим другим сословное расчленение представляется ничем иным, как расчленением, возникшим на основе различия профессий. Между тем сущность явлений профессионального расчленения общества и сословного отнюдь не тождественны. Тот и другой ряд явлений лежат в совершенно различных плоскостях. Расчленение по профессиям – это расчленение чисто технического характера; профессиональное расслоение имеет дело с образованием различных в обществе групп, которые разделяет не различие взаимных отношений их друг к другу, а различие отношений их к объекту деятельности (сельское хозяйство, индустрия, транспорт и проч.).

Такого рода техническое расслоение может доходить до огромного количества видов, подвидов, различных мелких подразделений; но среди бесконечного числа этих подразделений не образуется еще лестницы неравенства.

Отсюда: профессия – категория техническая; это – категория естественно-технического порядка… Расслоение по профессиям как чисто техническое расслоение входит одинаково во все виды и типы социальной организации. С сословным расслоением оно отнюдь не должно быть смешиваемо.

Сложнее разграничить сословное от классового расслоения. Но как первом, так и в последнем, во всяком случае, речь идет уже о различиях во взаимных отношениях, о различиях социального характера. То и другое расслоение, однако, существенно различны, имея различные базы, на которых они покоятся. Сословное расслоение – это область явлений и отношений правно-политического порядка; это расслоение на основе правно-политических разграничений, правно-политических различий; последние образуют лестницу социального неравенства в области правно-политических отношений с различными ступеньками, начиная с самой верхней, содержащей всю полноту прав и всяческих привилегий, и кончая самой нижней, где отсутствуют права и где нередко одни только обязанности. Социально неравные группы сословного расслоения выявляются таковыми и возникают не на почве отношений социально-трудового процесса, не на почве отношений хозяйства, а на почве, главным образом, отношений права и государства.

Сословие – правно-политическая, юридическая категория и как таковая историческая категория, она может иметь различные формы проявления в зависимости от исторических условий, в которых развиваются отношения права и государства.

В отличие от сословного, – продолжал С.И. Солнцев, – классовое расслоение возникает на основе экономических отношений; область классового расслоения – область общественно-хозяйственных отношений; это расслоение на основе различий социально-хозяйственного свойства. Класс в данном случае – уже не техническая и не юридическая категория, а экономическая и, следовательно, также историческая категория. Здесь мы также имеем лестницу социального неравенства отношений, которая в общем, в абстракции, сводится к двум основным различным общественным группам-ступеням: одной – вкладывающих в общественное производство свою рабочую силу и труд, другой – не работающих, но лишь распоряжающихся рабочей силой и продуктом производства. В конкретной действительности между этими двумя ступенями расположено множество самых разнообразных социальных групп-ступеней, тяготеющих к двум основным. В распределительном процессе их выявляется столько, сколько имеется вообще различных видов общественного дохода. В потребительно-меновом процессе этих социально различных групп еще больше.

Все три перечисленных вида общественной дифференциации исторически далеко не совпадают, не развиваются одновременно. Лишь техническое расслоение по профессиям проходит через все стадии социальной эволюции; оно всегда будет иметь место, где совершается процесс воздействия человека на природу на почве разделения труда. Наоборот, сословное расслоение обнимает собою период только простого товарного производства, т.е. – в общих чертах – строй античного и феодального хозяйств. Сословный строй этого периода покоится всецело на общественно разрозненном, мало общественно связанном строе отношений простого товарного хозяйства, где производство организуется больше ради потребления, а не ради производства; где связь между хозяйственными ячейками крайне незначительна; где производители разъединены стенками частных хозяйств; где обмен ограничен узким кругом и тесными рамками; и где вся почти сфера хозяйственных отношений носит характер частно-хозяйственных отношений, а не социально-производственных.

При таких условиях общественно-хозяйственной жизни докапиталистического общества вся социальная связь, которой скрепляется целостность и сила любого народа, любого общества, переходит в область сословной организации и сословных взаимоотношений. Но по мере роста народно-хозяйственной связи, развития общественных отношений сословный строй теряет значение, и когда сословная организация стала на дороге развивающегося капитализма, она была сметена последним и разрушена, и, таким образом, сословное расслоение в новом общественном строе отпало. Период капиталистического производства (товарного производства в расширенных размерах) уже не знает ни сословий, ни сословной организации. “Сословный дух” в нем остается лишь в виде последних остатков старого общества и то лишь в наиболее отсталых странах. В капиталистическом обществе сословия отмирают, правно-политические ограничения отпадают (Там же. - С. 47-49).

+ + +

В современном бессословном обществе государство достигает правно-политической свободы, хотя и не достигает вполне политического равенства; здесь все уравнены в в гражданских правах и личных обязанностях, неравенство здесь есть уже неравенство лиц, а не сословий. На место сословного расслоения в капиталистическом обществе выступает уже в чистом своем виде классовое расслоение, классовый строй. “Всюду, где цивилизация достигла более или менее высокой ступени развития, мы можем заметить, – цитирует автор Фальбека, – две различные фазы в истории развития классов. В первом периоде социальные различия накапливаются и, так сказать, выкристаллизовываются без посредствующих переходных стадий и с очень ясными легальными различиями. Во втором периоде стены различий падают и легальные различия исчезают… Первый период рождает касты и сословия, санкционируемые религией и правом; второй – классы в собственном смысле, свободно конституируемые”.

Итак, – заключает С.И. Солнцев, – классовый строй становится на смену сословного. Но это еще не значит, что классовое расслоение общества рождается лишь с капиталистическим строем хозяйств. Класс как экономическая категория существует уже с того момента, как только возникает социально-трудовой процесс с обособленными в нем экономическими различными общественными группами, т.е. с момента образования избыточного продукта и обособления между группой непосредственных производителей и группой командующих руководителей, т.е. обособления между хозяином и работником. И таким образом общественные классы и классовое расслоение присущи одинаково, как докапиталистическому обществу с простым товарным производством, так и новому обществу, с капиталистическим хозяйственным строем. Разница лишь в том, что в простом товарном хозяйстве с его слабо выраженными и малоразвитыми общественно-хозяйственными отношениями классовые категории хозяина и работника как социальные категории не получали ясного социального проявления; эти категории здесь проявлялись в таких формах, социально-производственная сущность которых затемнялась различного рода нехозяйственными наслоениями, главным образом, правно-политического характера.

В античном хозяйстве, например, отношения хозяина и работника выступали в форме отношений господина и раба так же, как в феодальном хозяйстве – в форме отношений феодала и крепостного. Но социально эти категории почти ничем не были связаны. Отношения между господами и рабами так же, как и между феодалами и крепостными, не выходили за пределы частно-хозяйственных отношений. Социально связанных отношений между ними в сущности не было, так как общественная связь между отдельными хозяйствами того времени была вообще довольно слаба. Но все же сословный строй античного мира… не мог не отражать на себе классовых различий двух общественных отношений: хозяина и работника, господина и раба, работающих производителей и неработающих распорядителей».

{ По поводу классовых отношений хозяина и работника С.И. Солнцев пишет, что они нашли свое выражение в борьбе между сословиями. «Сословие обездоленных (плебс, мелкое крестьянство) обычно воплощало в себе настроения и отношения неимущего класса производителей; оно вело “освободительную” борьбу как бы за всех угнетенных; в то время как отношения господствующего класса имущих целиком воплощались в высшем сословии крупных земельных собственников (знати, патрициев). Это еще не говорит, однако, и за то, что класс как социально-хозяйственная категория в античном обществе сливался с сословием, т.е. что каждое борющееся сословие являлось по своим хозяйственным отношениям в сущности вполне определенным социальным классом, лишь облеченным в костюм правно-полиической категории сословия. Отнюдь нет. Сословная борьба древнего мира показывает нам, что класс производителей (рабы) оставался, например, почти вне общественной жизни, что борьба сословная происходила только между “непроизводительными” группами античного общества.

Сословная борьба, повторяем, в своих конфликтах отражала борьбу классов, вскрывая социальные антагонизмы общественного хозяйства, основанного на отчуждении общественного продукта от его производителей. Как ни слабо, но в борьбе сословий все же выступало социальное неравенство производительных отношений, выражавших в неравенстве распределения и неравенстве потребления, а также и в факте постоянного вытеснения одной частью населения, частью имущих крупных собственников, другой части малоимущего населения, постепенно падавшего в ряды пролетариев, – свободных, но с полуголодным существованием и одной ногой стоявших на пороге к потере свободы и к полной зависимости.  Можно сказать, поэтому, что в борьбе сословий античного общества звучит уже социальная борьба классов, хотя эта борьба и принимает своеобразную форму сословной борьбы, единственно возможную по тому времени форму, которая, хотя бы и косвенно, могла отразить на себе социально-хозяйственные отншения.

То же самое, – продолжает автор, – приложимо и к сословной борьбе средневековья. И в ней отраженно просвечивалась социальная борьба классов. И здесь борьба шла под флагом “освободительного движения” от ига и господства сильных. И здесь, как и в античной борьбе, во главе “освободительного” движения стояли наиболее бесправные сословия (горожане и крестьяне). Третье сословие выступало, как известно, в борьбе с феодалами под знаменем борьбы за свободу, равенство и братство, принимая на себя защиту слабого против сильного, бесправного и обездоленного против привилегированной и имущей части населения. И здесь, следовательно, отражалась борьба классов, неравенство социальных отношений».} (Там же. - С. 49-54. «В древнем Риме, – приводит автор слова Маркса, – классовая борьба происходила исключительно внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, тогда как вся производительная масса населения, рабы, представляла собою лишь пассивный пьедестал для борющихся сторон». Он также цитирует авторов «Коммунистического манифеста», утверждавших о том, что «выросшее на развалинах феодализма современное буржуазное общество не уничтожило различия классов. Оно только поставило новые классы на место старых, выработало новые способы угнетения и новые виды борьбы»).

+ + +

Итак, утверждает С.И. Солнцев, социальные классы, будучи экономической категорией, вырастающей из социально-производительных различий, существуют как в античном и феодальном, так и в капиталистическом обществах. Но при простом товарном производстве классовая борьба выступает в форме борьбы сословий, а при капитализме – в своем чистом виде, не затемненном правно-политическими отношениями.

«Основные отношения в производственно-трудовом процессе – руководство и трудовое исполнение, господство и подчинение, поступление общественного продукта в руки нетрудовой части общества, присвоение избыточного продукта непроизводителями, богатство немногих и полуголодное существование трудящихся масс – имеют место, хотя бы и в различных формах, на протяжении всей человеческой истории. В историческом процессе развития менялись способы производства, менялись формы социальной борьбы, менялась социальная организация, но общий характер отношений между двумя основными слоями общества оставался неизменным от первичной ступени социальной дифференциации и до новейшей крупнокапиталистической; менялись формы, сущность отношений сохранялась, так как сохранялись сущность и характер производственных отношений, построенных на антагонизме. “Повсюду, – читаем мы в “Капитале”, – где средства производства находятся в монопольном владении одной части общества, работник – свободый или не свободный – должен прибавлять добавочное рабочее время к тому рабочему времени, которое необходимо для поддержания его жизни, чтобы произвести средства существования для владельцев средств производства, будет ли таким владельцем афинский καλοϛ, καγαθοϛ, этрусский теократ, civis romanus, нормандский барон, американский рабовладелец, валахский боярин, современный лендлорд или капиталист”.

Эта историческая беспрерывность и лишь внешний трансформизм указанных социальных отношений покоится не в чем ином, как лишь в общем характере развития производительных сил, остающемся до известной степени одинаковым для различных исторических стадий социальной эволюции» (Там же. – С. 54-55).

Здесь можно отметить, что в понимании природы общественных классов С.И. Солнцев близок к так называемой «производственной теории», которая, по его словам, «в отличие от всех других экономических теорий ищет основы классового расчленения общества и образования классов, в последнем счете, в производстве и отношениях производства» и выразительницей которой «является, главным образом, школа марксизма, воспринявшая в себя многие из положений, развивавшихся ранними английскими социалистами и французскими утопистами, но поставившая эти положения на более научную основу».

Еще в эпоху великой французской революции, замечает автор, французская общественная мысль выдвинула три направления в развитии идеи общественных классов: потребительское, распределительное и производственное. Производственная теория классов смутно проявлялась уже у Тюрго и Неккера, у некоторых из ранних английских и французских социалистов.

«И тем не менее производственное направление в разработке учения об общественных классах далеко еще не нашло себе сколько-нибудь законченного теоретического выражения даже в школе марксизма. Здесь в этом отношении еще многое не сведено в систему, разбросано, не связано в стройное целое». Большинство сторонников школы Маркса в вопросе о социальных классах обычно не идет дальше кратких определений понятия класса и установления общей базы классообразования, а попыток дать более или менее развитое учение о социальных классах в марксистской литературе мы находим немного. Среди них исследование американского писателя Гента о «Массе и классе» и, главным образом, произведения самих основоположников марксизма. 

Происхождение классов Гент связывает с появлением системы рабства, считая форму рабства самым ранним проявлением экономического класса и устанавливая двоякий путь образования классов: или мирный, или путь войны. В первом случае классы возникают вследствие накопления индивидуальной собственности, во втором – в силу завоевания одного племени другим. Позже, с развитием государства и промышленной жизни завоевание, по мнению Гента, играет все меньшую роль в образовании классов.

При этом данный автор затрагивает сложный и малоразработанный вопрос в классовой проблеме – о подвижности классов, их обновлении росте, разложении и перемещении из одного класса в другой. В качестве критерия деления общества на классы автор определяет одинаковость экономических функций и общность интересов, учитывая при этом только те категории населения, которые имеют более или менее непосредственное отношение к процессам общественного хозяйства: производству, распределению, обмену и общественной службе. 

По мнению С.И. Солнцева, довольно близок к производственной основе классов А. Богданов, который начало дробления общества на классы и социальные группы связывает с социально-техническим прогрессом. С одной стороны, шло разделение труда в смысле технической специализации, с другой – совершалось отделение «организаторской функции от исполнительской» и появление отношений «господства и подчинения». Первое деление ведет к образованию «социальных групп» (земледельцев, ремесленников, торговцев и т.п.), а второе – к образованию «классов».

Но для появления классов недостаточно деления на организаторов и исполнителей, господствующих и подчиненных; нужно еще образование различных идеологий, различий «в области мышления и норм», нужно возникновение из разделения труда «взаимного непонимания людей». Производственные функции организаторского класса А. Богданов видел в том, чтобы «обдумывать» планы для трудовых процессов, «распоряжаться» исполнением их и «контролировать» последнее. Роль организаторов, таким образом, – воздействовать на природу в трудовом процессе не непосредственно, а через исполнителей; для организаторов непосредственный объект деятельности – не природа внесоциальная, а другие люди; и орудие этой деятельности – не средства производства, а средства общения.

Но в таком случае мелкая буржуазия исключается из деления, для него она – недифференцированный социальный тип, эмбрион двух классов одновременно, буржуазии и пролетариата, аморфная масса, из которой кристаллизуются классы.

В классовом развитии общества А. Богданов различает два «предельных» типа: тип классического рабства и тип капитализма. Критикуя определение А. Богдановым понятия класса и его представления об образовании классов, С.И. Солнцев отмечает неустойчивость предлагаемой конструкции и ее непоследовательность, ведущие к ряду очевидных противоречий. 

* * *

О марксистском понятии общественных классов 

Далее С.И. Солнцев пишет, что «наиболее полное и богатое по своим идеям учение об общественных классах, построенное на производственной основе», предлагают Маркс и Энгельс, причем они пополняют друг друга. «То, что у Маркса неясно, не развито и вызывает сомнения, нередко находит себе разъяснение и определенность, при сопоставлении положений Маркса с взглядами на тот же предмет Энгельса, – и обратно. К тому же один из главных источников, по которому мы знакомимся с большинством основных положений Маркса и Энгельса по вопросу о социальных классах, принадлежит перу обоих авторов одновременно: это – «Коммунистический манифест», составленный, как известно, Марксом и Энгельсом совместно».

Вместе с тем, автор указывает, что «Маркс нигде не подвергал вопроса о классах специальному исследованию и изложению, нигде не останавливался над этой проблемой как самостоятельной проблемой; всё учение его о классах лишено поэтому цельности, разрознено, разбросано по частям; начатая же последняя глава “Общественные классы” в третьем томе “Капитала”, оборвалась, как известно, на второй же странице; во-вторых, …терминология, к какой он прибегает при изложении различного рода положений, в связи с вопросом о социальных классах, страдает недостаточной определенностью; самое понятие “класс”, “классы” у Маркса нередко употребляется в различном значении: обозначая понятием класса две крупные категории лиц, на которые распадается общество в процессе общественного производства, Маркс в то же время нередко называет классами и отдельные фракции этих делений, частичные подразделения этих больших общественных категорий (классов); так, например, именуя общественным классом буржуазию, Маркс часто называет классом и отдельные слои буржуазии: финансовую аристократию, промышленную буржуазию, мелкую буржуазию и т.д.; в таком же смысле фигурирует нередко у Маркса с эпитетом класса и мещанство, и крестьянство, и низшие слои общества, составленные из общественных отбросов, подонков общества и проч.

Чтобы правильно определить действительные взгляды Маркса по вопросу о социальных классах, – указывает С.И. Солнцев, – необходимо поэтому не считаться строго с марксовой терминологией, обращать внимание не на форму выражения, а на сущность тех или иных положений, высказываемых Марксом по данному предмету, и вместе с тем руководствоваться как общей социологической конструкцией мировоззрения Маркса, так и методом марксового учения. В последнем отношении особенно важно иметь в виду, что Маркс во всех своих теоретических построениях исходил из социальной (общественной) точки зрения, пользуясь при этом в широком объеме абстракцией и представляя всякую общественно-хозяйственную категорию, в том числе, следовательно, и категорию общественного класса, в виде общественного отношения, обусловленного отношениями в производстве.

Не следя строго за употреблением термина “класс”, – продолжал автор, – Маркс, тем не менее, с полной определенностью различает классовое расчленение общества от сословного… Согласно Марксу, феодальное общество, с его сословным строем и сословными различиями, знало классовые противоречия; между тем как выросшее на развалинах феодализма буржуазное, капиталистическое общество, также с классовыми противоречиями, ни сословий, ни сословных противоречий уже не знает».

По мнению автора, Маркс видел основу классового расслоения общества и социальных классов не в источниках доходов или их размерах, не в разделении труда и не «в общности интересов» (которые Солнцев относит к «психологическим факторам), ни в осознании последних классом, а видел классообразующую основу в отношениях производства, на которых покоятся классовые различия.

При этом автор замечает: «Устанавливая основу общественных классов и сводя последнюю к отношениям производства, Маркс не ограничивается, однако, одним указанием на классообразующую причину; из производственных отношений он выводит и характерные черты классовых отношений; эти черты, – во-первых, классовый антагонизм, во-вторых, классовая борьба и, в-третьих, отношения господства и подчинения. Для Маркса всякое производство, создающее классовые различия, есть производство, основанное на классовом противоречии. Отсюда и все социальные отношения, которые в основе своей суть производственные отношения, в представлении Маркса, также покоятся на антагонизме. “С самого начала цивилизации, – приводит автор слова Маркса из его «Нищеты философии», – в основу производства был положен антагонизм профессий, сословий, классов, наконец, антагонизм накопленного и непосредственного труда. Без антагонизма нет прогресса: таков закон, которому следовала цивилизация до наших дней. До настоящего времени развитие производительных сил совершалось благодаря этому антагонизму классов”. Вообще антагонизм классов Маркс неразрывно связывает со способом производства…»

Противоположность интересов Маркс выводит из экономических условий, а вместе с идеей классового антагонизма «через всю экономическую и социологическую конструкцию Маркса красной нитью проходит и идея борьбы классов. Антагонизм и борьба классов…неразрывно связаны и взаимно обусловлены». Отсюда происходит характеристика классовых отношений как отношений господства и угнетения. 

«Итак, – заключает С.И. Солнцев, – основу общественных классов Маркс видит в способе производства и производственных отношениях, которые неизбежно приводят общество к классовому антагонизму, классовой борьбе и отношениям господства и подчинения…Основным фактором классообразования являются производственные отношения, остальные же существуют и действуют не сами по себе, а являются лишь производными, вытекая из первого как следствие из причины».

«Таким образом, – указывает С.И. Солнцев, – начальный момент возникновения классов Маркс относит к такому периоду в истории развития человеческого хозяйства, когда уже появился избыточный продукт, создавший условие для накопления, и когда уже на этой почве произошло разделение труда и отделение производителя от продукта его труда, т.е. разделение общества на трудовое (производительное) и нетрудовое (непроизводительное) население. Согласно Энгельсу, такой период нужно считать с момента разложения первобытной общины (Предсловие к третьему нем. изданию “Манифеста”, 1883 г.)» (Там же. – С. 341-360).

_________

Изложенные здесь общие представления С.И. Солнцева о методологическом значении классового подхода в изучении социальных явлений, а также об общественных классах следует принять за ориентир с некоторыми их уточнениями и конкретизацией, исследуя общество, право вообще и право в классовом обществе.

Как заметил К. Маркс, на начальных ступенях культуры производительные силы труда ничтожны, но таковы же и потребности, развивающиеся вместе со средствами их удовлетворения и в непосредственной зависимости от развития этих последних. Прибавочный труд одного человека становится условием существования другого лишь тогда, когда люди своим трудом уже выбились из первоначального животного состояния и их труд стал до известной степени общественным. На этих первых ступенях относительная величина частей общества, живущих чужим трудом, крайне мала по сравнению с массой непосредственных производителей; но с ростом общественной производительной силы труда эти части возрастают абсолютно и относительно (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 23. – С. 520.)

По существу, речь идет об изменении общественных форм производства, характера и способов использования человеческого труда в условиях отделения трудящегося от средств производства. «Каковы бы ни были общественные формы производства, – отмечал К. Маркс, – рабочие и средства производства всегда остаются его факторами. Но находясь в состоянии отделения друг от друга, и те и другие являются его факторами лишь в возможности. Для того чтобы вообще производить, они должны соединиться. Тот особый характер и способ, каким осуществляется это соединение, отличает различные экономические эпохи общественного строя» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 24. – С. 43-44).

К этому следует еще прибавить ленинское определение классов. «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 39. – С.15.).

Как видим, решающим отличительным признаком общественного класса здесь названо присвоение одними труда других в силу занимаемого места в общественном хозяйстве. Об этом говорит такое замечание данного автора: «Искать основного отличительного признака различных классов общества в источнике дохода – значит выдвигать на первое место отношения распределения, которые на самом деле суть результат отношений производства. Ошибку эту давно указал Маркс, назвавший невидящих ее людей вульгарными социалистами. Основной признак различия между классами – их место в общественном производстве, а следовательно, их отношение к средствам производства» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 7. – С. 44-45.). Непониманием методологического значения классового подхода следует объяснить то нагромождение ложных правовых теорий, которое мешает развитию научной теории права, в том числе "классовых теорий" (см. "К критике классовой теории права"). 

Как и все те нелепости вроде "среднего класса" или "исчезновения классов" в современном обществе, о которых распространяются в том числе и люди, "поправляющие" и якобы "развивающие" марксизм...