1. Об элитологии: кто кем управляет
Элитой обыкновенно называют избранную часть общества, группу людей, отличающихся от других такими привлекательными качествами как интеллект, власть, богатство, известность, физическая привлекательность, происхождение, особые навыки или способности, и т.п. Считается, что благодаря этим качествам элита является более конструктивной в деле управления обществом, чем остальная часть общества – масса. Поэтому элита заслуживает большего влияния на дела общества и большего авторитета.
Итальянские теоретики В.Парето и Г.Моска одними из первых стали утверждать, что правление элиты неизбежно, и что это аксиома обществознания.
В. Парето (1848-1923), наблюдая за распределением богатства в стране, выяснил, что 20% населения владеют 80% всех богатств. Из этого он заключил, что 4/5 результата достигаются 1/5 усилий, возведя это свое заключение в принцип Парето. Если правильно выбрать минимум наиболее важных действий, можно быстро получить большую часть полного результата, а дальнейшие улучшения будут уже неэффективными.
В конце прошлого века данный принцип приобрел популярность среди ученых в различных областях. На элитологической точке зрения стоял Р.Михельс, который сформулировал в 1911 году принцип теории элит (железный закон олигархии), сводящийся к тому, что любое общество, вне зависимости от его первоначальной демократичности или автократичности, неминуемо вырождается в олигархию, во власть немногих избранных.
Наблюдая, как в Европе либеральные и социалистические партии, выступавшие за широкое участие масс в политической жизни, на деле зависели от воли нескольких партийных «вождей», он заключил, что стремление к олигархии содержится в природе социальной организации, нуждающейся в лидерстве. А они стремятся реализовывать свои особые интересы, используя доверие толпы к лидерам и общую пассивность масс.
Из-за этого закона олигархии демократическое управление в обществе не представляется возможным. Причем, чем больше организация, тем она менее демократична и тем более подвержена олигархии.
С точки зрения теории элит, демократия представляет собой иллюзию. Тот же В. Парето, знакомый с марксистской теорией преобразования общества, эту теорию считал утопической, хотя и не отвергал ее вообще, признавая действие в обществе социальных законов и решающую роль классовой борьбы в нем. Но он акцентировал внимание на ментальном аспекте, на нерациональности поведения людей и на достижении социального равновесия в социальных явлениях, исходя из склонности к комбинациям, поиска выгоды, готовности манипулировать людьми и цинизм – у одних, приоритета у них ближайших интересов над будущим, и из инертности, консерватизма, упорства в вере, непримиримости и подозрительности к маневрированию и компромиссам – у других.
На этом базируется теория циркуляции элит и убеждение В. Парето в том, что во всех обществах существуют элиты и руководимые ими массы. Ни одна из элит, по его мнению, не может удерживаться у власти до бесконечности; через некоторое время происходит их смена, иногда ротация может происходить относительно незаметно, если правящие верхи открыты для проникновения способных лиц снизу, и насильственным путем – по мере деградации правящих классов и усиления оттесненных от власти групп.
Деградация элит и их ротация, централизация и децентрализация формируют циклы, которые определяют судьбу общества и отражают множество волнообразных процессов, из которых складывается динамическое равновесие общества. В. Парето обращает особое внимание на неоднородность общества и циркуляции между его различными частями. Социальные классы не являются полностью изолированными, и у современных наций цивилизованного мира происходит циркуляция между различными классами.
Теория элиты у В. Парето в итоге имеет внеисторический характер, она у него абстрактна, создана на все времена.
Критики этой теории отмечают, что если в определённый исторический период господствующая элита способствует прогрессивному развитию общества, его производительных сил, то она так или иначе поддерживается социумом, имеет в нем авторитет и сохраняет свои властные функции. Если же элита вступает в противоречия с развитием производительных сил, ориентированным на прогресс, старая элита начинает разлагаться, деградировать, утрачивает свой авторитет, позиции в обществе и в итоге, после социальной революции, уступает своё господствующее положение другой, молодой элите, сформированной из класса, который инициировал социальную революцию и был ее лидером.
Изложенное представление о так называемой общественной «элите» вместе с ее теорией кажется достаточно поверхностным, лишенным положительного содержания, даже в качестве противоположности представлению об общественных массах. Оно в чем-то перекликается с так называемой пассионарностью Л. Гумилева, его теорией этногенеза. Пассионарии – особые люди энергоизбыточного, активного общественного типа, чья пассионарность способна порождать как добро, так и зло, как творчество, так и разрушение. Пассионарных личностей обычно насчитывают от пяти до десяти процентов в составе каждого общества.
* * *
2. Элиты - закономерное порождение цивилизации.
Вначале обратим внимание на два ложных исходных тезиса, на которых основывается теория элит. Утверждение о том, что «правление элиты неизбежно», никакой «аксиомой обществознания» не является, как не является аксиомой и то, что «любое общество, вне зависимости от его первоначальной демократичности, неминуемо вырождается в олигархию, во власть немногих избранных».
Те, кто тешится подобными «аксиомами», видимо, не считают за общество всю первобытную историю человечества, которой уже минимум четыре десятка тысяч лет. Из них только 4-5 тысячелетий, то есть не более 10% всей истории, приходится на цивилизационный период развития, который связан с делением общества на антагонистические классы.
А между тем, в первобытном обществе ни о каких «элитах» не было даже мысли, не то что порождения олигархии, управляющей родовыми коллективами. Незнание первобытной истории не делает чести ученым мужам, взявшимся учить других «аксиомам обществознания». К их сведению, действительной аксиомой первобытного управления являлась родовая демократия, при которой, конечно же, существовали и родоначальницы (при матриархате), и родовые старейшины, военные предводители, жрецы и прочие авторитетные личности, которых ни один серьезный ученый не называет «элитой». Но управлялось первобытное общество не в пример лучше и эффективнее современных «демократий».
Почему этих выдающихся личностей первобытного общества нельзя назвать «элитой», хотя они пользовались несравненно большим уважением, почетом и авторитетом у соплеменников, чем нынешние «элитные поводыри» общества? – Потому, что они были умом и душой, мозгом и сердцем родового общества. Боль первобытно-коллективного организма была одновременно болью души и ума, мозга и сердца этого коллектива. Потому представление об «элите» здесь было такой же нелепостью, как противопоставление организму живого человека этих двух несомненно важнейших его органов и вознесение их над телом «массы».
Элитаризм, как явление, возникает тогда, когда в обществе появляется излишек продукта, утверждается частная собственность, как форма присвоения этого излишка, и когда начинаются «танцы» вокруг этого излишка и его захвата. Проще говоря, когда человечество вступает в эпоху цивилизации, а общество делится на антагонистические классы (Об этом см. «Цивилизация – от слова «рабство»»).
И так как не существует в действительности ни одной категории без своей противоположности, то определение элитаризма нельзя представить себе без его противоположности, которой является коммунизм. Элитаризм и выступает на историческую арену как отрицание первобытного коммунизма, противная сторона по отношению к коммунизм.
С этих пор элитаризм становится положительным моментом исторического процесса, в то время как коммунизм превращается в его отрицательный момент. Вся цивилизация развивается в борьбе коммунизма против элитаризма. При этом на стороне коммунизма трудящиеся массы, тогда как представителями элитаризма становятся частные собственники; и в борьбе труда и собственности идет всё дальнейшее развитие цивилизации.
Борьба идет за сохранение элитой присвоения ею излишка продукта, для чего устанавливается государство, как публичная власть. Отчуждение трудящихся от собственности неизбежно сопровождается отчуждение их от власти, публичная власть становится над обществом как выразитель интересов собственников.
Здесь уже у руля власти оказываются далеко не всегда мудрейшие и самые авторитетные члены общества. Публичная власть становится чужой для народа, она воспринимает народную боль не как свои собственные мозг и сердце, ум и душа, а как стоящий над трудовым народом чужой «лекарь». По отношению к народной массе этот «лекарь», конечно, считает себя чем-то высшим, элитой, от которой зависит жизнь и здоровье всего общества.
В этой чужеродности заключена вся суть элитаризма, его цивилизаторская натура. Элиты – порождение исключительно цивилизации, а никакой не вечный атрибут человеческого общества, как нас убеждают разные элитологи и философы пассионарности.
* * *
3. Элитаризм как антипод коммунизма
Итак, с разрушением первобытного общества в результате утверждения частной собственности общество разделяется по интересам на противостоящие группы, с выделением господствующей группы – так называемой «элиты». С этих пор развитие человечества направляет положительная сторона цивилизационного процесса – историческое движение, сущностью которого является социальное доминирование элитарных групп. В этом смысле указанное движение может быть определено как элитаризм. Общественное разделение труда, в контексте которого развивается частная собственность, выносит на вершину общества разные доминирующие группы эксплуататорских классов – рабовладельцев, феодалов, буржуазии, оставляя под их господством соответственно классы рабов, крестьян и пролетариев как их противоположности. Борьба этих противоположностей, или классовая борьба, становится движущим началом в цивилизационном развитии человечества.
Политика, как превращенная форма управления обществом, стала необходимой в условиях борьбы антагонистических классов. Вместе с тем с разрушением первобытного коммунизма и утверждением элитаризма в качестве положительной стороны цивилизационного процесса первобытный коммунизм уходит в прошлое; однако коммунизм как таковой не исчезает, он сохраняется в данном процессе в качестве его отрицательной стороны.
Так как господствующие классы выступают в классовой борьбе с позиций элитаризма, то эксплуатируемое ими население представляет в этой борьбе противоположное историческое движение – коммунизм.
Задача заключается в том, чтобы уяснить видовые определения коммунизма, конкретизирующие его родовое, абстрактное понятие. Для этого необходимо найти тот существенный признак, которым один вид коммунизма отличается от другого вида. Такие определения коммунизма как «первобытный», «военный», «научный» и другие, бытующие в истории и литературе, так или иначе конкретизируют представление о коммунизме; но определения «военный» и «гражданский», «научный» и «практический» или «утопический», «первобытный» и «современный» коммунизм не являются видовыми признаками коммунизма. На видовой существенный признак указывает только исходное сущностное противоречие коммунизма, в развитии которого элитаризм и коммунизм, как две стороны данного противоречия, получают свою качественную и количественную определенность в их взаимодействии.
Это развитие в свою очередь зависит от характера развития общественного производства в различных цивилизационных условиях, от цивилизационных типов исторического развития. Представление о цивилизации как некотором едином культурном срезе истории в рамках узко очерченной европейской традиции («евроцентризм»), по признанию современных исследователей понятия цивилизации, характеризуется как нелепый предрассудок. Они изображают мир как состоящий из нескольких несхожих и претендующих на будущее могущество цивилизаций (как, к примеру, С. Хантингтон «Столкновение цивилизаций», 1996).
Вне «великой» европейской традиции лежали культуры Индии, Китая, американских индейцев и т. д. Идея великой традиции, по их мнению, осталась на обочине исторической науки. На самом деле, научное понятие цивилизации, как и коммунизма, составляют моменты общего, особенного и отдельного в этом понятии. Видовой спецификой коммунизма определяются существенные особенности снятия противоречия «элитаризм – коммунизм», характер перехода от классового эксплуататорского общества к бесклассовой организации человечества на началах коммунизма, устраняющего данное противоречие.
Подлинно научное, диалектическое мышление требует выхода во всяком понятии, в том числе понятии коммунизма, на его сущностное противоречие, в разрешении которого раскрывается содержание данного понятия. Классики научного коммунизма называли коммунизмом действительное движение, которое уничтожает существующее состояние – капитализм с его буржуазной частной собственностью. Но «уничтожение» не диалектическое отрицание, составляющее необходимый способ разрешения сущностного противоречия. Диалектически рассматриваемое противоречие включает не только борьбу противоположностей, но и их единство, предполагая четкое диалектическое определение последних. То есть, необходимо не догматическое определение противоположностей как отношения «коммунизм – антикоммунизм» с одной лишь точки зрения борьбы; и не релятивистский (скептический) анализ взаимосвязи «капиталокоммунизм – коммунокапитализм», в котором «конвергентно», а на самом деле эклектично «растворены» во все той же односторонности их «единства» обе стороны противоречия: необходимо диалектическое определение этих сторон.
Поскольку коммунизм есть движение, которое уничтожает существующее общественное состояние, постольку противоположностью здесь является также движение, но обратное, консервирующее, сохраняющее сложившееся положение вещей. Следовательно, противоположностью в понятии коммунизма есть не капитализм (как последний в свое время не стал противоположностью феодализма, а тот – противоположностью рабства). Противоположностью коммунизма, как движения, становится историческое движение, сохраняющее и увековечивающее рабовладельческую, феодальную, буржуазную, одним словом, эксплуататорскую организацию общества, основанную на частной собственности.
С учетом сказанного, важнейшей научной задачей формирования понятия коммунизма становится постижение указанного противоречивого исторического движения – как процесса развития того сущностного противоречия, разрешение которого определяет содержание этого понятия. Тем исходным историческим единством, которое подверглось раздвоению, оказался первобытный родовой коммунизм, как позитивный момент (сторона) развивавшегося противоречия. Его отрицательной стороной стало обособление жизнедеятельности членов рода в процессе возникновения частной собственности, разрушающее первобытный коммунизм в самом его основании.
Но вместе с разрушением первобытного коммунизма прежде отрицательная сторона его внутреннего противоречия переходит в свою противоположность и оказывается положительной стороной нового – цивилизационного – процесса исторического движения, развивающегося на фундаменте частной собственности и под властью последней и подчиняющегося законам развития самой частной собственности, ее диалектике. В результате утверждения частной собственности общество разделяется по интересам на противостоящие группы, с выделением господствующей группы – так называемой «элиты».
На каждом новом этапе исторического развития коммунизм приобретает свою особую качественную и количественную определенность – от первых интуитивных форм религиозного осознания исторического движения до утопических представлений о будущем обществе и дальнейшего научного осмысления коммунистической идеи. При этом на стороне элитаризма с каждым шагом развития цивилизации остается всё меньшая часть общества, в то время как на стороне коммунизма, напротив, оказывается всё большая его часть. Наконец, на монополистической стадии капитализма частная собственность приходит в своем развитии к ее противоположности. Наступает эпоха разрешения противоречия «элитаризм – коммунизм» посредством революции, отрицания организации общества на основе эксплуататорской частной собственности и утверждения бесклассовой, коммунистической организации человечества.
Но выражением противоположности элитаризма и коммунизма является и то, что революция, устраняющая от власти эксплуататоров, «пожирает» затем ее творцов и исполнителей. Ибо в условиях сохранения частной собственности и сосуществующего с ней элитарного сознания идет перерождение коммунистов в буржуа, которое происходит тем быстрее, чем меньше контроль партийной массы за своими «вождями», чем менее демократичной является партия. И тогда мы наблюдаем то перерождение «вождей» социалистических партий в Европе, о котором пишут теоретики элиты.
Не удалось избежать такого перерождения и советским коммунистическим лидерам в послевоенные годы. Элитарные претензии кремлевских «небожителей» дали о себе знать на закате советской эпохи с конца 60-х годов, когда элитарная «зараза» проникла в их сознание. Не потому ли партийные массы не поддержали своих коммунистических руководителей, что те встали на противоположную сторону баррикад в историческом процессе, превратившись затем в олигархию в постсоветских государствах? И не потому ли эти «деятели», отменяя советскую власть, ликвидировали в первую голову даже не КПСС, а систему народного контроля?
* * *
4. Олигархия как «железный закон» элитарного управления
Точка зрения теоретиков элиты, согласно которой общество неминуемо приходит к власти немногих избранных, что оно вырождается в олигархию, – эта точка зрения, во-первых, не имеет убедительных логических оснований, а кроме того, не находит подтверждения в исторической практике. Последняя указывает на то, что олигархическое управление обществом всегда было в истории преходящим, на смену ему приходила другая форма правления.
Прежде всего, как понимать термин «олигархия»?
Олига́рхия (др.-греч. ὀλιγαρχία «власть немногих» от ὀλίγος «малый; краткий» + ἀρχή «начало; власть») - вид автократии, при котором государственная власть находится в руках несменяемой малочисленной группы лиц. Аристотель считал олигархию извращением аристократии, поскольку она была верховной властью состоятельных собственников, извлекающих из нее личную выгоду, в то время как полития – это форма правления большинства ради общего блага. При этом монархия, согласно Аристотелю, вырождается в тиранию, аристократия в олигархию, а полития (или демократия) в охлократию. Тирания – это власть монарха в его собственных интересах, олигархия блюдет интересы зажиточных групп, а демократия – интересы неимущих классов. Особая форма олигархии – плутократия, т.е. режим власти с господством высокого имущественного ценза.
Современные определения сводят олигархию к власти немногих, при которой экономическая и политическая власть сливаются в одних руках. Такое слияние сопровождают коррупция, недобросовестная конкуренция и господство монополий. Исходя из этого теоретики элитаризма и придумали «железный закон олигархии», предполагающий вырождение демократии в крупных обществах в олигархию в разных формах: номенклатуры в коммунистических странах, корпоратократии или плутократии в западных демократиях и компрадорской буржуазии в развивающихся странах.
С.Джонсон считает, что возрождение американской финансовой олигархии произошло не так давно.Дж.А. Уинтерс полагает, что олигархия и демократия в американской политике ежедневно проявляются в их взаимодействии. Один процент населения США, занимающий первое место по уровню благосостояния, в 2007 году имел большую долю общего дохода, чем когда-либо с 1928 года. В 2011 году, по данным PolitiFact и других источников, 400 самых богатых американцев имели больше богатств, чем половина всех американцев вместе взятых.
В интервью 2015 г. бывший президент Дж. Картер заявил, что Соединенные Штаты в настоящее время являются «олигархией с неограниченным политическим взяточничеством». Уолл-стрит потратила рекордные 2 миллиарда долларов, пытаясь повлиять на президентские выборы в Соединенных Штатах в 2016 году. Профессор Р. Лахман отмечал, что в США олигархи имеют склонность держаться в тени и не выставлять себя напоказ. Так как экономика большая, то их довольно много, они сидят в частных инвестиционных и хедж-фондах, покупают компании, расчленяют их и продают, оставаясь невидимыми. Самый известный публичный олигарх Билл Гейтс».
Что касается РФ, там олигархия явно вступила в лице «семибанкирщины» в начале 2000-х годов. После 1991 г. в Украине в течение 10-15 лет появились около 35 олигархических группировок. В 2021 году был принят специальный закон относительно олигархов, в котором олигарх определяется по таким критериям: 1) участвует в политической жизни, 2) имеет значительное влияние на СМИ, 3) является конечным бенефициарным владельцем предприятия, которое занимает монопольное положение на рынке и в течение года поддерживает или усиливает такое положение, 4) подтвержденная стоимость активов лица и хозяйствующих субъектов, чьим бенефициаром оно есть, составляет 2млр. 270 млн. гривен. Таким лицам запрещено осуществлять взносы в поддержку политических партий и т.д. Госслужащие, контактировавшие с олигархом или его представителем, должны подавать «декларации о контрактах».
При президентстве Ф. Маркоса с 1965 по 1986 год на Филлипинах появились несколько монополий, которые были сосредоточены вокруг семьи и близких соратников президента. Этот период, а также последующие десятилетия побудили некоторых аналитиков охарактеризовать страну как олигархию.
Президент Р. Дутерте, избранный в 2016 г., заявил о демонтаже олигархии во время своего президентства.
Как видим, ни о каком «железном законе олигархии» не может быть речи, в лучшем случае можно говорить о появлении тенденции к олигархизации власти в тех или иных общественно-экономических и социально-политических условиях. И тем более нет оснований принижать роль демократии на фоне этого «закона».
* * *
5. По элитам – настоящей демократией
Если теоретики элитаризма, опираясь на «закон олигархии», отрицают даже возможность демократического управления в обществе, называя демократию «иллюзией», а марксистскую теорию преобразования общества утопической, то мы, со своей стороны, рассматриваем так называемую «теорию элит» выдумкой, лишенной достаточных логических оснований.
В самом деле, лишь благодаря демократической организации первобытных обществ в них могли выделится индивиды, отличающиеся высшим интеллектом, способностями и навыками в деле управления этими обществами. Мало иметь выдающиеся способности, родиться вундеркиндом и т.д., чтобы оказаться в числе «элитариев», необходимо еще общественное признание выдающихся личностных качеств. А такое признание в разных обществах происходит различным образом и по разным критериям. Считать и называть себя «Наполеоном» может кто угодно, но для таких индивидуумов ныне существуют специальные лечебные заведения…
Если вначале общество обходилось без «элиты», поскольку все его члены были собственниками и трудящимися одновременно и в таком главном своем социальном статусе не отличались друг от друга, то естественной формой управления в этом обществе была демократия, причем не частичная, «усеченная» и т.п., а действительная, подлинная демократия.
Выходит, элиты только и могли возникнуть в условиях демократии, из нее и благодаря демократии, но при определенных изменившихся условиях, а именно, вместе с появлением различий социальных статусов у членов общества. Как уже сказано, это произошло с переходом человечества к цивилизации.
Отвергла ли элитарная часть общества демократию как таковую? – Нет, она сохранила эту форму управления, но в виде особенной, «усеченной» элитарной демократии для себя самой, но не для трудящейся массы.
Следовательно, «элиты» не только обязаны демократии своим появлением на свет, но и используют демократию в своих интересах в классовых обществах. В таком случае В. Парето, признававший решающую роль классовой борьбы в обществе, должен был ответить себе на вопрос о том, вокруг чего шла эта классовая борьба? А подумав над ответом, не стал бы сводить ее к ментальности, глупости, цинизму и манипуляциям, консерватизму и инертности людей, а также прочей чепухе. Во всяком случае, теория классовой борьбы разработана в марксистском учении довольно основательно, чтобы предпочесть ей подобные представления.
+ + +
Заметим, что критика теории элит, связывающая их с прогрессивным или регрессивным управлением и с прогрессом и регрессом общества, от чего зависит общественная поддержка правящих элит и сохранение последними их властных функций, кажется поверхностной. По сути, так пытаются приспособить открытый марксизмом закон обязательного соответствия характера производственных отношений уровню развития производительных сил, учение марксизма о базисе и надстройке к элитарным отношениям вместо отношений классовых.
В действительности социальные революции ведут к смене господствующих классов у государственной власти, а так называемые «элиты» являются попросту представителями соответствующих классов, причем порой и не «своих» классов. Так социал-демократические «элитные» политики обслуживают в парламентах интересы чуждых социализму и демократии олигархических групп.
Вообще надо сказать, что понятие о демократии как о власти народа, или о «признающем подчинение меньшинства большинству государстве» (В.И. Ленин), и т.п, является скорее формальным, так как не ориентирует на содержательную сторону понятия «демократия».
По-моему, существо демократии, как способа социального управления, следует выводить из отношения власти к интересам управляемых. Поскольку вся жизнедеятельность человека и человечества направляется их интересами, то без учета интересов в управлении этой жизнедеятельностью нельзя представить ни одну форму правления и ни один режим (монархию, анархию, олигархию и т.д.).
Чем большее число интересов большего количества людей учитывает, обеспечивая их реализацию, государственная власть, тем она более демократична. И напротив, чем больше отрицание интересов многих в угоду «шкурным» частным интересам властно-элитной верхушки, тем меньше в обществе есть действительной демократии.
Потому не следует обманываться всего лишь видимостью демократии там, где в парламентах представлены одновременно с десяток политических партий, демонстрирующих «плюрализм мнений» и громко критикующих правительство, если при этом они дружно принимают законы в интересах нескольких олигархов, вопреки интересам большинства сограждан.
С другой стороны, так называемый сталинский «авторитарный режим» с точки зрения учета и обеспечения интересов громадного большинства трудового народа был по сути гораздо более демократией, чем указанная выше ее видимость.
По критерию отношения власти к интересам управляемых легко провести отличие демократического государства, о котором пишут в конституциях, от его «демократического симулякра», не обращаясь к пресловутым «демократическим стандартам» англо-американских, европейских и прочих «демократий». Без учета этого критерия построить демократическое государство в принципе немыслимо.
+ + +
Исходя из критерия отношения власти к интересам управляемых, можно с не меньшим основанием рассуждать о «железном законе» демократии, чем для представителей теории элит рассуждать о «железном законе» олигархии. История классовой борьбы и социальных революций указывает на расширение классовой основы государственной власти, следовательно, на устойчивую закономерность демократизации государственного управления. Вначале были восстания рабов против своих владельцев; далее настала череда крестьянских войн, а за ними наступила очередь буржуазных революций; наконец, в ходе социалистических революций против капитала выступают все трудящиеся массы, все пролетарии. И вместе с этим происходит та «циркуляция элит» и их «ротация», о которой ведут речь В. Парето и другие.
Но было бы плоской метафизикой полагать, будто каждый последующий общественный строй ведет ко всё более демократической государственности. Дело в том, что история каждого нового общественного строя проходит три различные фазы: становления, расцвета и заката, которым соответствует разное отношение власти к интересам общества. На этапе становления нового строя происходит подъем демократии, далее устанавливаются ее классовые рамки сообразно с природой данного господствующего класса, и наконец, на этапе заката отживающего строя классовая демократия последнего отрицается противными ей формами и режимами управления.
Поэтому нет ничего существенно нового в рассуждениях о «волнообразных процессах», циклах и т.д., из которых «складывается динамическое равновесие общества». Закономерность расширения социальной базы демократии с развитием общества действует не плоско-прямолинейно, а примерно так же, как действует закон стоимости через постоянное колебание цен на рынке. Но если стоимость товара определяют общественно-необходимые затраты труда на единицу его продукта, то «цена» демократии зависит от общественно-необходимых «затрат» управленческого труда, осуществляемых в контексте принципа демократического централизма, вокруг «золотой середины» которого данная политическая власть выстраивает управление обществом. (Об этом более подробно см. на сайте «К демократическому централизму»).
Следовательно, пресловутый «железный закон» олигархии есть не более чем момент в реализации «железного закона» демократии на этапе заката очередного общественного строя. Когда какой-то эксплуататорский класс завершает свое развитие и расстается со своим господством в обществе, он цепляется за власть в таких формах, которые напрочь отрицают даже его собственную классовую демократию, не говоря уж о демократии для эксплуатируемых им классов. Тогда и заводят разговоры о «железном законе» олигархии, оправдывая реакционные политические режимы уходящего в прошлое класса.
+ + +
В пользу «железного закона» демократии свидетельствует современная политическая практика властных «элит». Отсутствие выборных органов власти в современном государстве сами «элиты» называют недемократическим режимом. Демократическое начало «впутано» в государственную власть так, что без него никакая «элита» не может обходиться. Во время избирательных кампаний она заигрывает с электоратом, «ходит в народ» (который она же презирает) за поддержкой своей власти.
А немалое число представителей народа, отобранных «хозяевами денег» в качестве своей политической «обслуги», оказавшись во власти, лезут «из грязи в князи», расширяя элитарные «низы». Самые продажные из них на волнах политической коррупции могут подняться выше уровня «элитарной обслуги» и встать на одну ступеньку с господами. И тогда какой-нибудь отпетый негодяй, ухитрившийся благодаря своим продажности, жестокости, коварству, лицемерию и прочим «привлекательным достоинствам» попасть в число 20% населения, владеющих 80% всех богатств, становится в ряды «элиты», которого мы должны почему-то считать «более конструктивным в деле управления обществом» по сравнению с остальной массой населения, которую тот обманул и ограбил.
Ничего не скажешь, хороша «теория» элиты…
В классово-антагонистическом обществе его «элита» по необходимости становится кадрово противоречивой. С одной стороны, в ней закрепляется слой «традиционных элитариев» через соответствующее образование и воспитание в закрытых учебных заведениях, клубах и т.д. («классическая элита»). С другой стороны, капитализм с его законами конкуренции и погони за прибылью рождает нуворишей, ухитрившихся с их не лучшими «достоинствами» влезть «в князи» («псевдодемократическая элита»).
Но если это называют расширением социальной базы «элиты», то ничего нет странного в том, что «элиты» всё больше опускаются «из князи в грязи». Однако проблема деградации «элит» не в демократии как таковой, а в ее профанации самими «элитами», разрушающими свою собственную среду.
Впрочем, баловство с «железным законом» демократии еще никому нигде не приносило пользы, и даже больше, заканчивалось для антидемократических режимов плачевно (напомним нацистскую Германию). Напротив того, следование этому закону, демократизация не только политической, а всей общественной жизни вообще, открывала источники народной энергии, поднимавшей управление страной и государством гораздо выше уровня управления прежних «элит». Поэтому «принцип Парето», согласно которому 4/5 результата достигаются 1/5 усилий, минимумом «наиболее важных действий», которые только надо «правильно выбрать», на самом деле никаким принципом не является, раз он зависит от произвольности «правильного выбора», для которого нет ясного критерия.
В отличие от теоретиков элит, ленинский подход к организации управления обществом основан на наиболее полном использовании «железного закона» демократии, при котором даже кухарка должна привлекаться к управлению государством (см. на сайте «Каждая кухарка может управлять государством»).
Деградация государственного управления на постсоветском пространстве началась с того, что компартийная «элита», отказавшись от продолжения развития социализма на рубеже 80 - 90-х годов, первой ликвидировала систему народного контроля, то есть существенно ограничила демократическое начало управления обществом. За этим пошло отстранение профсоюзов от участия в управлении делами общества, естественно, с приватизацией их мощной имущественной базы нуворишной «элитой», из «теста» которой затем вылепилась нынешняя олигархия.
Продолжение следует